Непотопляемая Грета Джеймс

Когда горбатый кит снова оказывается на поверхности, то в этом уже нет чего-то неуловимого. Он возникает из воды – длинный и прямой, как торпеда, тело у него скользкое и мощное, и Грета в изумлении смотрит, как он шлепается на воду, и этот самый выразительный в мире шлепок на живот сопровождается взрывом белизны. Все ахают от восторга, словно у них перед глазами разворачивается шоу, предназначенное им одним. Они становятся свидетелями то ли проявления невероятной энергии, то ли немыслимого фокуса.

Классическая история холодного Севера, думает Грета, глядя туда, где исчез исполин.

Перед тем как отправиться в обратный путь, они видят кита еще один раз. Его промелькнувший перед ними хвост настолько идеален, что кажется мультяшным. Так редко доводится увидеть в действительности что-то, соответствующее множеству имитаций, приходит в голову Грете. Редко выпадает возможность наблюдать, как хвост кита исчезает в тихой воде в месте, подобном этому: небо над ними подобно глубокой синей чаше, а горы и деревья по ее краям кажутся размытыми, словно нарисованы акварелью.

Они с Беном смотрят друг на друга, но не произносят ни слова, и она понимает, что он потрясен не меньше, чем она, что происходящее здесь не выразить словами. Она берет его руку в перчатке и пожимает ее.

На обратном пути они еще раз останавливаются, чтобы посмотреть на другую пару китов, которые в основном просто плывут, их гигантские спины то и дело гребнями проходятся по воде. Но это не сравнимо с впечатлением от первого кита.

Лодка набирает скорость, и Грета видит, как винт взбивает воду за кормой. Они опять одни на верхней палубе, и, хотя ее пальцы замерзли и из носа у нее течет, она не готова уйти в помещение, разрушить чары. Она приникает к Бену и так тихо, что не знает, слышит ли он, и, даже не уверенная, а хочет ли она, чтобы он слышал, начинает напевать: «Малютка белуха в большом синем море…»

Это не веселая, бойкая версия песни, которую так любят дети. Она поет медленнее и мягче, как нечто совершенно новое, нечто придумываемое ею прямо сейчас, и есть что-то западающее в душу в том, как мелодия и слова улетают с ветром.

«Плывет на свободе в диком краю…»

Грета закрывает глаза.

«Над ней небеса, а внизу – вода…»

Бен, наклонив голову, слушает ее.

«И белый китенок вперед держит путь».

Закончив петь, она снова открывает глаза, и Бен подается вперед, поставив локти на ограждение. Под ними раскачивается лодка.

– Я иногда пою эту песню моим девочкам, – говорит он.

Она кивает:

– Мне пела ее мама.

– Это прекрасно, – говорит он, – то, как спела ее ты.

До берега еще далеко. Все вокруг кажется нетронутым и первозданным, чистым и бесхитростным. Она поворачивается к нему, ее сердце бьется все быстрее.

– Папа попросил меня приехать. Прямо перед смертью мамы.

Он смотрит на нее, но молчит.

– У нее начались головные боли, и он беспокоился за нее. Я находилась в Германии и должна была участвовать в концерте, о котором долго мечтала. – Она закрывает глаза. – Мы всегда стремились причинить боль друг другу, притворялись, что нам безразлично, что думает другой. И я решила, он пытается вызвать во мне чувство вины из-за того, что я так далеко.

Бен кажется ошеломленным ее словами:

– Ты не могла предвидеть того, что произошло.

– Может, и нет. Но я могла быть с ними.

– Это ничего не изменило бы.

– Не изменило бы. – На сердце у нее тяжело. – Но, по крайней мере, я попрощалась бы с ней.

Его взгляд полон сочувствия:

– Я уверен, она понимала, как ты себя чувствовала.

Грета думает о последних сообщениях, которыми она обменялась с мамой и которые, конечно же, были совершенно обычными. На работе Хелен встретила учительницу музыки, разразившуюся потоком хвалебных слов в адрес Греты.

«Я сказала ей, что ты можешь прийти на зимний концерт учеников, – написала Хелен, и Грета так ясно представила выражение ее лица, оно становилось радостным и слегка озорным, когда она поддразнивала дочь. – Только ты и пара дюжин первоклашек. Я подумала, тебе это понравится».

«Звучит заманчиво, – ответила Грета, – надеюсь, что смогу».

Хелен написала сразу же: «Уверена в этом». Следующее сообщение Грета напечатала не думая. В Берлине наступила ночь, Люк уже спал рядом с ней, и она должна на следующий день встать рано, чтобы успеть на саунд-чек. «Спасибо за то, что думаешь обо мне», – написала она и выключила телефон. Ответ она получила только утром, когда снова включила его: «Я всегда думаю о тебе».

Несколько часов спустя, когда Грета выступала перед тысячами фанатов, что-то порвалось в мамином мозгу и она впала в кому. Такие дела. Так закончился единственный разговор, который был по-настоящему важен.

Теперь, стоя на лодке, они с Беном долго молчат, не отрывая глаз от серо-голубой воды.

– Я никому об этом не рассказывала, – наконец говорит она, и он кладет руку ей на плечи.

– Спасибо, что рассказала мне.

Она кивает:

– Я могу доверить тебе такие важные для меня вещи.