Непотопляемая Грета Джеймс

– Я только что подумала, что ты понравился бы моей маме.

– Я всегда пользуюсь успехом у мам, – шутит он, но как-то невесело.

– Знаешь, а она прочитала твою книгу.

Его лицо светлеет:

– Правда?

– Мэри сказала мне об этом во время твоей лекции. Они были членами одного и того же книжного клуба.

– Она понравилась ей?

Грета улыбается:

– Похоже, да.

– Разве неудивительно, что ты что-то делаешь и выпускаешь свое произведение в свет, а потом оно оказывается гораздо дальше, чем ты это себе представлял? Подобно улетевшему воздушному шарику.

– Или письму в бутылке. Главное – отпустить его.

Бен отстраняется от нее, совсем немного, но их плечи больше не соприкасаются.

– Мне это всегда давалось с трудом, – признается он, дискобол испещряет его обеспокоенное лицо разноцветными пятнами.

– Со временем становится легче, – говорит Грета. – Вот увидишь: когда ты напишешь следующую книгу и начнешь…

– Мы должны поговорить, когда я вернусь.

– С кем? – спрашивает она, уже зная ответ.

Он залпом выпивает оставшееся в бокале вино.

– Не знаю, что мне делать. Иногда мне кажется, не имеет значения, люблю я ее все еще или нет. И на то, чтобы остаться, существуют более важные причины. И не только дети, но вся наша долгая история. И мне трудно захлопнуть книгу на этом месте, понимаешь меня? Но в другое время… – Он смотрит на нее умоляющими глазами. – Я не знаю. Я словно хочу запечатать последнюю неделю в бутылку, чтобы запомнить все, что я чувствовал, на случай если начну падать духом.

Он смотрит на нее, и Грета не знает, что ему сказать. Она думает: «Разумеется, он вернется. У него жена, и дети, и ипотека». Она вполне может представить его семейную жизнь: двор, где полно пластиковых игрушек, и подвал с трубами, лопающимися зимой. Собрания родительского комитета начальной школы и несколько друзей, с которыми они строят планы на следующий месяц, обещают им и себе, что подыщут для встречи какое-то новое место в городе, но встречаются, где и обычно, потому что у кого-то из детей болит горло и дел у них на этой неделе невпроворот, да и вообще, так оно проще. У него наверняка есть газонокосилка. И гриль. И особый голос, каким он читает детям истории на ночь. У него есть целый мир. Не так-то просто развернуть такой огромный корабль.

Звучит новая песня, на этот раз более медленная, и несколько пар неуверенно поднимаются со своих мест. Бен тоже встает:

– Думаю, нам следует потанцевать. – Он протягивает ей руку, торжественно приводит на танцпол и притягивает к себе.

Грета не помнит, когда в последний раз танцевала так. Наверное, с Джейсоном на свадьбе Эшера. Они держались на некотором расстоянии друг от друга, чтобы поддержать иллюзию, будто между ними нет ничего, кроме соседской дружбы, и это при том, что он сунул ей в руку ключ от своего гостиничного номера. Но на этот раз все обстоит иначе. Ей на мгновение приходит в голову, что это отдает дурным вкусом – то, как ее щека прижимается к его груди, а его руки сцеплены у нее на талии, но сейчас у нее не получается быть хоть сколько-нибудь циничной.

– Можно я кое-что скажу тебе? – Бен слегка отстраняется, чтобы видеть ее, его глаза ищут ее глаза. – Это не из-за его произведений.

– Что? – не понимает она.

– Причина, по которой Джек Лондон вдохновляет меня, не его книги. А то, что он прожил жизнь, полную событий.

Песня заканчивается, диджей ставит что-то побыстрее, и танпол снова пустеет. Грета перестает танцевать, и Бен тоже, но они все еще обнимают друг друга. Так они и стоят под разноцветными бликами, отбрасываемыми дискоболом.

– Он был не только писателем, – с какой-то странной настойчивостью говорит Бен, – а и моряком, исследователем, боксером, браконьером, общественным деятелем. Он отправился на Клондайк, когда ему был всего двадцать один год, искать счастья, и это кажется таким безумным и романтичным, но в конце концов обрел он его в писательском труде. Знаешь, он был бесстрашным, беспокойным авантюристом. Но еще и просто парнем с авторучкой.

Грета смотрит на его лицо. Он опускает руки и делает шаг назад. Над ними крутится зеркальный шар, погружая все в серебристый цвет.

– Я хочу сказать: оглянись вокруг, – говорит он, и она послушно делает это: смотрит на несколько оставшихся на танцполе пар, на людей в баре, на прикорнувшего в углу человека. – Сколько людей действительно живут и способны претворять свои мечты в нечто по-настоящему грандиозное? – Его глаза снова отыскивают глаза Греты, и в них читается такая сила, какую она прежде не замечала в нем. – У меня хорошая жизнь. Но до недавней поры она была маленькой. И я не возражаю против этого. Но иногда оглядываюсь по сторонам, и меня будто озаряет: до чего же все это под контролем, до чего безопасно. И понимаю, как мало в жизни рисковал. – Он берет ее руки в свои, и, когда он снова начинает говорить, голос его звучит твердо и убежденно: – Я хочу чаще идти на риск. Хочу оставить след.