Непозволительные удовольствия (СИ)

Но она ведь любила меня… Отвечала дрожью на каждый поцелуй, пылко стонала от удовольствия моё имя, прижималась со всем ощутимым мне теплом и просила этой любви! Девушка, смело заглядывающая в глаза с нескрываемой лаской, и та, что морозным тоном просит не прикасаться к её телу, потому что ей не приятны мои касания - это одна девушка? Я пытался усыпить тревогу только одним: ей просто сейчас нелегко… Мишель на распутье: либо победа, либо обгорелые руины прошлого. Мог ли я помочь чем-то совершенно незнакомой девушке, переспавшей со мной пару раз и посещавшей мою голову регулярно в любое время суток, лишая рассудка? Не такой уж и незнакомой она представала передо мной сейчас: теперь привычно серьёзная, с померкшим взглядом, но с едва уловимыми оттенками заботы о всей команде, проявляющимися в спокойных наставлениях и интересом к самочувствию, замкнутая и одновременно до боли простая - усилием воли выбрала себе сдержанную стратегию, отгородившись от тактично молчаливого коллектива. После нашей последней близости я знал словно чуточку больше, но это не придавало решительности.

Волосы Мишель распускала только по необходимости, под конец репетиции для финальной точки страстного действа, словно сигнализируя, что она собрана максимально и каждое движение ей подконтрольно; тёплый взгляд серых глаз растворял в себе разочарование и тревогу - я возвращался своим взглядом к её по инерции после каждого шага, сталкиваясь со слабо преодолимым барьером фрустрации, и ловил на коже озноб. С трудом разборчивый для меня набор чувств не мешал хореографу делать своё дело, и потому в промежутках между нашей реальной жизнью она успешно примеряла амплуа соблазнительной чувственной сердцеедки. От регулярного наблюдения за сексуальным подтекстом в парной хореографии Карлоса и Мишель у меня выработался меланхоличный тошнотворный рефлекс. Номер был идеален, мускулистые полуголые мужчины в номере идеальны. Идеальная Мишель ждёт свою долю выигрыша…

Я просто рассчитывал всё это время, что мы не выиграем. Иначе не могу себе представить, какие придётся подбирать слова перед униженным хореографом, у которой в грудь вонзаются осколки разорванного от горечи сердца - я уже знал, что достойных слов не найдётся, ничто не сможет искупить многодневный труд и трепетные старания, вложенные в кучку дешёвых стриптизёров. Проигрыш - как будто бы подаренный невзначай шанс на сближение; может, тогда бы мы смогли продолжить общение под гнётом общей неудачи? Не нужно искать хоть сколько-нибудь значимых оправданий собственной непорядочности, видеть осуждение и боль в заплаканных глазах напротив… Просто похоронить этот поступок на задворках памяти и надеяться, что он никогда не вскроется. Мишель на многое закрыла глаза на пути к одной лишь цели, которая для неё не достижима при любом раскладе. Если бы только юная и доверчивая девушка внимательнее читала контракт, она бы знала, чем грозит ей участие в конкурсе в роли нашего хореографа в случае победы… Тогда все мы окажемся законченными мерзавцами, худшими людьми, встретившимися ей на пути, и даже Карлос. Только он всё равно лучше меня.

Лучше агрессивного жестокого лжеца, затащившего влюблённую дурочку в постель.

Мы могли себе позволить пойти на обман с контрактом посторонней, через чур инициативной барышни с большими запросами, вылетевшей буквально из-за угла дешёвой пивнушки. Мы совсем не знали, кто она и что ей нужно на самом деле. Особенно, когда чудо-хореограф без образования сообщила, что места для репетиций у неё нет, поэтому собираться мы будем в нашем хореографическом зале. Особенно, когда она выдала осуждающую тираду, пытаясь втолочь нам идею распрощаться с извращёнными методами заработка, между прочим, приносившими кучу "грязных" денег. Пока Мишель ворвалась в чужой монастырь со своими устоями, наш капитан решил обезопасить команду в материальном плане, ведь теперь мы должны были посвящать себя всецело продолжительным репетициям без возможности заниматься основной работой.

Мишель взялась из ниоткуда: строгая, беспрекословная, самоуверенная - я наблюдал, пытаясь разглядеть в ней аферистку. Девушка поселилась в нашей собственной студии, принялась существовать за наш счёт, не затыкаясь вереща про баснословный выигрыш. И всё, к чему привели мои подозрения, оказалось предательство ни в чём не виноватого человека, ставшего мне дорогим.

Хореограф должна знать…

- Эй, ты куда? Скоро уже будем репетировать, - Джозеф одёрнул концертный костюм, торопливо взглянул на часы и выцепил мой недовольный смятенный взгляд из-за дверного проема. Неожиданно для себя, увлечённый рассуждениями, я уверенно почти скрылся в тёмном узком коридоре, и лишь головой занырнул обратно, чтобы ответить.

- Пройдусь. Буду вовремя.