Неправильные дети

Они отправились к дому Эдды Финкельштейн, по пути встретив Санну и Арно, которые опять катались на коньках. Эг поднял платок повыше, чтобы скрыть лицо и спрятаться от назойливых взглядов, и настроение Милу только сильнее скисло. Она взяла Эга за руку и прошествовала мимо, как будто брата и сестры не существовало в природе. Все пятеро прошли под тисом, обогнули обложенную камнями насыпную цветочную клумбу и небольшой сад. Милу первая пересекла маленький мостик и шагнула на аккуратную извилистую каменную дорожку, которая вела к дому Эдды. В загончике два поросёнка хрюкали в замёрзшей грязи, а из курятника доносилось кудахтанье.

– Как же вдохновляет, когда женщина сама ведёт хозяйство, – тараторила Лотта. – Я не заметила обручального кольца у неё на пальце, значит, она, скорее всего, не замужем.

Милу оглянулась на друзей и с разочарованием поняла, что дом управляющей произвёл на них положительное впечатление.

Фенна улыбалась чуть ли не до ушей, когда они приблизились к выкрашенной в яркий цвет входной двери. Дверной колокольчик оказался в виде медного петушка. Фенна тихо хихикнула, после чего потянула петушка за ноги, и в воздухе зазвенело бренчащее арпеджио. Милу нахмурилась, когда внутри у неё предательски забурлил восторг.

– Эй, Милу, – прошептал Эг.

Он настойчиво потянул её за локоть и кивнул на металлическую табличку на двери.

Друзья, разинув рты, обернулись к Милу и уставились на карманные часы, висевшие у неё на шее. Девочка крепко сжала их, у неё внезапно закружилась голова.

– Думаешь, она твоя…

– Нет, – отрезала Милу, от одной этой мысли ей скрутило внутренности. – Тут, наверное, совпадение. Она не может…

– Поппенмейкеры! – вдруг из ниоткуда грянул голос Эдды.

Ребята подскочили на месте, Фенна даже ахнула от неожиданности.

– Откуда идёт её голос? – прошептал Эг.

– Говорительная трубка, – нараспев произнёс металлический голос Эдды. – Рядом с локтем Лотты.

Та сразу же издала странный звук: нечто среднее между возгласом восхищения и писком. Она нагнулась к круглой металлической решётке.

– Я слышала о говорительных трубках, – закричала Лотта, – но никогда их не видела!

– А-а-а, – протянула Эдда. – Ну конечно. Кстати, дверь не заперта.

Лотта толкнула дверь, и все пятеро вошли внутрь.

Тик-так-тик-так-тик-так-так-так.

Казалось, что сотни металлических ножек танцуют в хаотичном ритме. Дети очутились в квадратной прихожей, в окружении часов. Они разительно отличались и от заурядных напольных в вестибюле «Малютки-тюльпана», и от фигурных часов на каминной полке в кабинете Гассбик. Каждые представляли собой изящно выполненную фигурку животного.

Металлический медведь, с головой из кастрюли и туловищем из велосипедных частей, возвышался в углу рядом с дверью. Пасть была разинута в беззвучном рёве, внутри её гнездился циферблат. Вдоль одной стены висели в ряд металлические кошки: длинные хвосты со свистом мотались туда-сюда, а глаза стреляли влево на каждый «тик» и вправо на каждый «так».

Здесь были утки с крохотными циферблатами вместо глаз. Осьминог, восемь щупалец которого показывали год, месяц, день, час, минуты, секунды, время обеда и время сна. Поросёнок в медном цилиндре и с циферблатом вместо рыльца, а ещё мельница высотой с Милу. Крылья с головокружительной скоростью рассекали воздух: они со свистом вращались вокруг металлического циферблата, отполированного так ярко, что девочка увидела в нём своё огорошенное лицо.

– Святая Гауда, – прошептала Лотта, медленно поворачиваясь вокруг своей оси.

Она столкнулась с Фенной, когда обе девочки пытались изучить необычную обстановку. Моцарт раздражённо заухал.

– Какая странная лампа, – сказал Эг, указывая на светящуюся стеклянную сферу, висевшую под потолком на толстой проволоке. – Это как огонь, но… не он.

– Электричество, – произнесла Лотта с молитвенным трепетом.

– Точно, – металлический голос Эдды раздался из большой говорительной трубки, расположенной в животе медведя. – А сейчас, будьте добры, закройте дверь: шестерёнки медведя пищат очень неприятно, если в помещении слишком холодно. За первой дверью справа будет лестница, идите по ней.

За дверью в самом деле оказалась винтовая лестница, освещённая множеством электрических лампочек. Лотта тотчас вырвалась вперёд, друзья поднялись следом за ней и очутились в просторной комнате. Здесь тоже повсюду имелись часы разной степени сборки. На столах валялись разбросанные инструменты. В комнате было столько всего, что Милу не сразу заметила Эдду. Лишь через полминуты она увидела знакомую прядку седых волос в светло-каштановой копне, торчащей из-за головы металлического слона.

Эдда слегка наклонилась, и её лицо оказалось под резным хоботом.

Милу быстро спрятала карманные часы под одеждой. Теперь холодный и сильно потяжелевший корпус находился прямо напротив её колотящегося сердца. Она не отрывала взгляда от управляющей польдером, а в голове бурлила тысяча вопросов, хотя один звучал громче остальных. «Может ли Эдда Финкельштейн быть моей матерью?»

Она ведь не слишком старая, верно?