Неправильный рыцарь (СИ)

«Поединок в честь нечаянно погибшей леди Анельды должен был вот-вот начаться. И огороженный витыми шнурами (на этот раз — черными с золотом) загон для простолюдинов, и скамьи для горожан, пришедших посмотреть на Божий Суд целыми семействами, и места для рыцарей победней и попроще — все они были переполнены. Оказалось, что узреть необычный поединок притащились даже старейшие из старейших (а, вернее, — древнейшие из древнейших). Не оставили его вниманием и монахи: мессир аббат прислал шестерых братьев проследить за точным и неукоснительным) соблюдением правил. И сейчас братия переминалась с ноги на ногу в опасной близости от турнирного поля. Хмурые, насупленые лица. Стиснутые на объемистых животах крепкие, обветренные, сбитые в многочисленных драках, ручищи. Лучи полуденного солнца играли на круглых, будто смазанных жиром, лысых головах братьев и непомерно больших железных крестах, отягощавших грудь каждого и, очевидно, служившие не только (и не столько!) для молитвы, сколько для активной проповеди и последущей самообороны. Судя по тяжести и многочисленным царапинам, что покрывали до блеска отполированную металлическую поверхность, братия частенько пускала их в ход.

Постные выражения лиц под замысловатыми, вычурными прическами (в народе получивших название «балдахинов» и «набалдашников») могли показаться странными неосведомленному человеку. Вместо привычного для поединков радостного оживления, здесь царило прямо-таки гробовое молчание. (Последний раз придворные вели себя так на похоронах очередной королевской фаворитки.) Правда, то здесь, то там раздавались смешки, слышалось тихое шушуканье, а кое-кто даже присвистывал. Время от времени. Но они быстрозатихали под косыми, неодобрительными взглядами соседей.

Ложа слева, где восседали самые богатые, родовитые и, разумеется, самые красивые, походила на майский луг и ослепляла красками. Дамы словно вознамерились перещеголять друг друга, хотя правильнее было бы сказать: «враг врага», ибо нет в этом мире ничего эфемерней женской дружбы. И, несмотря на грустный повод, ни одна из них (ни одна!) не облачилась в темное.

— Еще чего! — заявила накануне первая красавица двора, любимица короля, леди Матильда. — Она умерла, а я страдай?! НЕТ! Я СКАЗАЛА — «НЕТ»! Темное меня бледнит. Вот стану ветхой, глупой, тридцатипятилетней старухой — тогда посмотрим!«

— Правильные слова! Очень правильные! — взволнованно перебила чтицу ее соседка слева. — Я бы тоже так сказала!

— Ха, она бы сказала! Х-х-ааа! — тут же отозвалась соседка справа.