Неправильный рыцарь (СИ)

И в тот же миг — белая, невыносимо яркая вспышка ударила Эгберта по глазам, едва не ослепив. Когда же, через некоторое время, он осторожно их приоткрыл, то увидел: Великий Маг Пелегриниус исчез вместе с паутиной. Рыцарь уже почти (почти, да не совсем) привык к тому, что тот никогда не появляется и не уходит без соответствующих спецэффектов. Что, собственно, и полагается магу и великому предсказателю. Разве может существо, тесно связанное с потусторонними силами, вести себя запросто? Кто ж в него тогда верить-то станет? Только распоследний дурак. Эгберт улыбнулся и крикнул в пустоту: «Благо-да-рю-уу!»

В том, что его услышали, рыцарь почему-то нисколечко не сомневался, хотя ответа и не последовало. Должно быть, Пелегриниус решил отдохнуть от трудов праведных и собственной значительности, и снова спал без задних ног (или лап?) в более укромном уголке леса. Там, где в полном уединении он (наконец-то) был абсолютно недоступен для окружающих.

Глава 18

Междуглавие

Эрлих стоял перед запертой дверью в полной растерянности. Как же быть? Попытаться проникнуть внутрь или же — развернувшись, покинуть замок? Уходить, не солоно хлебавши, было не в его правилах, но… Уж больно грозно, величественно, даже неприступно выглядела эта простая деревянная поверхность, собранная из сосновых досок. Облупленная и сверху донизу будто покрытая ранами, она источала едва уловимый аромат…фиалок и роз. Меньше всего рыцарь ожидал учуять ЭТОТ аромат, аромат… Гаэли. Сладкий и нежный, он тут же вызвал в памяти Эрлиха образ так недолго любимой им девушки. Ласковой и нежной — и при этом совсем ненужной. И так жестоко, так хладнокровно им погубленной.

Хорошее, доброе, по чистосердечному убеждению рыцаря, не могло так пахнуть. Ибо все злое, недостойное и грязное на этом свете, все беды и напасти, все наказания — происходили от женщин. В них и только в них видел он корень Зла.

Теперь Эрлих уже точно знал — да-да, не предчувствовал, а именно знал! — там, за дверью, притаилась очередная дрянь. Опасная или омерзительная — бог весть! Но — подлежащая уничтожению. И уничтожению немедленному, непременному! И никаких тебе: «Отвечу на Ваши вопросы, исполню Ваше желание — а Вы меня освободите и отпустите»! Никаких тебе: «Помилуйте, пожалейте, благородный господин!»

«Впрочем, почему бы и нет? — усмехнудся Эрлих. — Пусть и ответит, и исполнит. Не пропадать же добру. Предложит — воспользуюсь, потом — уничтожу. Оч-чень хорошо: разумно и по-рыцарски.»

Он поправил забрало, перекрестился и со всего размаху опустил двуручный меч на старые, облезлые доски. Последовавший за этим тоненький испуганный визг, мольбы и стоны, и вырвавшийся из первого же отверстия густой белесый туман — еще раз подтвердили его наихудшие опасения.

— Не жди от меня пощады, Тварь! — оскалился благородный Эрлих. — Не жди пощады! Сегодня Тебе не повезло!

— Нет…не-е-еетт…НЕТ-НЕТ-НЕТ! — молил-умолял его нежный голос с той стороны. — О, не-е-еет…

— Да! — оскалился Эрлих. — ДА-А!!!