Неправильный (СИ)

Дальше я договорить тебе не дал. Когда ты матерился в постели, меня всегда тянуло заткнуть твой рот хоть чем-нибудь. Поцелуи для этого подходили отлично.

Так и сейчас. Ты заткнулся, раскрыл рот, пуская меня. А когда я прихватил тебя за нижнюю губу – ты сжался вокруг моего пальца и выдохнул:

– Руслан!

– Ладно, – я поцеловал тебя в подбородок, чувствуя губами неровность кожи, а потом отстранился, выпрямляясь. Убрал руку – палец остался влажным, – и выдавил на искусственный член смазку. Размазал ладонью.

Зачем-то провел глянцево-блестящей силиконовой головкой по розовой дырке, а потом надавил. Края растянулись, принимая инородный предмет. Смазка потекла вниз.

Ты всхлипнул, распахнул глаза, невидяще глядя в потолок. Стояк у тебя был что надо.

У меня, впрочем, тоже. Стояло так, что звенели яйца.

– Ну!.. – ты дернулся, пытаясь насадиться. И почти закричал, когда я вдвинул игрушку до упора, одновременно наваливаясь на тебя всем весом. Теперь мы смотрели друг другу в глаза, а мой член терся о твой. – Сука…

Ты заерзал, пытаясь трахать себя сам, одновременно потираясь об меня членом. Полное самообслуживание, блядь.

– Стоп, – я прихватил тебя свободной рукой за бедро. – Забыл, кто главный?

Ты заскулил, но замер, стискивая бедрами мои бока. А я прижался к твоим губам и одновременно двинул рукой.

Ты застонал. И больше не затыкался, пока я трахал тебя чертовой игрушкой. Прервать поток мата и скулежа я мог только поцелуями.

Ты весь вспотел, волосы потемнели и липли ко лбу, ты кусался, шептал какую-то чушь про любовь, а потом я различил:

– Вставь мне, – голос у тебя сел. – Хочу твой член во мне. Вставь мне, пожалуйста, – ты повторял это словно заведенный. – Пожалуйста, Руслан.

– Резинка… – я беспомощно обернулся, вспоминая, где у меня лежат презервативы.

– Нахуй! – ты явно очень жалел, что у тебя связаны руки. – Руслан! Ну, пожалуйста! Я чист. Я же только с тобой!

Меня обожгло. Я под твой протяжный, почти жалобный стон вытянул из твоего тела игрушку, отбросил в сторону и вставил сам.

Внутри ты был горячий, влажный от смазки и сразу сжался, обхватывая меня ногами до боли крепко. Видимо, компенсировал связанные руки.

– Знаешь, как… можно?.. – лихорадочно зашептал ты, вставляя слова между толчками. – Можно… добавить паль… Пальцы! Твою мать!

– То есть? – выдохнул я в твои губы.

– Засунь в меня пальцы, – ты сказал это на удивление четкой скороговоркой. – Вместе с членом.

– Гулять так гулять, детка? – от пошлости происходящего меня потряхивало. Трахались в миссионерской позе чуть ли не под одеялом, а теперь «засунь в меня пальцы».

– Мудак… – восторженно протянул ты.

И я опустил руку вниз, коснулся там, где наши тела соединялись, и с трудом протолкнул в дырку два сложенных пальца. Указательный и средний.

Ты вскрикнул.

Твой член, зажатый между нашими телами, дернулся, и я почувствовал, как по животу расползается липкая горячая влага.

Этого мне хватило. Пара движений, и я кончил так, как не кончал, наверное, никогда. Перед глазами у меня полыхало, сердце колотилось где-то в горле. Мне было хорошо так, что было больно.

– Охуеть, – ты сказал это мне на ухо дрожащим сорванным голосом.

Я промычал что-то согласное, думая о том, что кончил в тебя. От этой мысли все внутренности словно свернулись в тугой узел, на пару секунд продляя послеоргазменную дрожь. К тому же мои пальцы тоже все еще были внутри.

Я осторожно вынул их и поднес к лицу. Развел. Между натянулась белая нитка спермы. Пару секунд я смотрел на твои искусанные губы, а потом ты открыл рот и посмотрел мне в глаза.

Это было слишком.

Я сморгнул и обтер пальцы об покрывало.

– Развяжи руки, – попросил ты. – Затекли.

Я вынул из-под подушки нож и разрезал скотч. Сдернул его и принялся растирать твои запястья.

– Зачем нож? – полюбопытствовал ты.

– Э-э… – я замялся. На самом деле я не знал, зачем держу под подушкой боевой нож. Возможно потому, что просыпаясь в темноте от душных липких кошмаров, мне нужно было держать в руке что-то такое, что могло защитить хотя бы гипотетически. Но этого я, конечно, не сказал. А сказал нейтральное: – Привычка.

Ты хмыкнул и, извернувшись, выполз из-под меня. Заставил повернуться на спину и соскользнул вниз. А потом прошелся языком по моему испачканному в сперме члену. Вылизал его так тщательно, как будто решил, что от этого зависит что-то очень важное. Поднял голову и задумчиво сказал:

– Может, нож тоже пригодится. Потом.

– Кто из нас маньяк, – пробормотал я. – Бред какой-то.

– Зачем бред? – глаза у тебя были совсем больными. – Тебе понравится. Обещаю.

***

Нож и правда пригодился. Ты придумывал все новые и новые, как ты это называл, варианты. И все чаще они были связаны с болью. Но я бы не сказал, что мне нравилось.

Вернее, мне нравилось, что тебе нравилось, но боль я причинять не хотел и боялся. Может, того, что переборщу, а может, что не смогу остановиться.

В любом случае, ласкать тебя мне нравилось куда больше, чем унижать.

Ты был другого мнения. Порой ты намеренно нарывался на грубость и откровенно кайфовал, когда я не сдерживался.