Неправосудные приговоры к смертной казни

На допросе 7 июня Хабаров показал, что раньше говорил неправду. Фактически портфель он оставил на месте преступления. Раньше не хотел называть своих знакомых, т. к. они были свидетелями нахождения его в день убийства в районе его совершения (т. 39, л. д. 177).

Однако из допросов Сапатина, Коржикова, Кащенко, Шестакова, Кудинова следовало, что Хабарова они 29 апреля 1982 г. не встречали, спиртные напитки с ним распивали на несколько дней раньше.

На допросе 11 июня 1982 г. Хабаров заявил, что оставил портфель в сарае рядом со своим домом, а на последующих вновь утверждал, что оставил портфель около убитой.

Объясняя причину противоречий в своих показаниях, Хабаров на допросе 10 августа 1982 г. пояснил: «… Я выдумывал, думая, что мне не поверят, что я оставил его (портфель) у девочки, т. е. рядом с ней, тем более, что около трупа портфеля не оказалось, когда ее нашли». Поскольку об исчезновении портфеля Хабаров знать не мог, приведенные показания подтверждают и то, что Хабаров информировался об обстоятельствах расследования дела, однако в протоколах его допросов это не отражалось.

Помимо изложенного, Хабаров в суде показал, что об убийстве М. впервые он узнал от знакомой матери – Воробьевой – 30 апреля.

Хабарова У. Н., Воробьева Т. Д. подтвердили эти показания. Из материалов, характеризующих личность Хабарова, усматривается, что он состоял на учете в психоневрологическом диспансере по поводу олигофрении в степени умеренно выраженной дебильности с моторной алалией. Отставал в психическом развитии, учился во вспомогательной школе. В связи с указанным заболеванием имел сначала 2-ю, а затем 3-ю группу инвалидности.

В актах судебно-психиатрических экспертиз указывается, что речь Хабарова косноязычна, запас слов ограничен, уровень знаний низкий. Прочитанный текст пересказывает с наводящими вопросами.

Одной из причин самооговора Хабаров назвал свое болезненное состояние – «У меня кружилась голова, когда допрашивали».

Бывший следователь прокуратуры Верх-Исетского района г. Свердловска Тихомиров А. С., расследовавший эпизод об изнасиловании Хабаровым О., рассказывая о допросах им Хабарова, показал:

«От Хабарова у меня осталось впечатление как об умственно отсталом человеке. Рассказать в свободной форме те обстоятельства, которые я у него выяснял, он не мог. Он фактически все подтверждает. Спросишь его об одном – Хабаров подтверждает. Спросишь об этом же, но по-другому задашь вопрос – Хабаров подтверждает совсем другое… В ходе допроса у нас зашел разговор об убийстве. Я спросил его, в какой одежде была убитая? Он ответить ничего конкретного не мог. Я спросил, не была ли девочка одета в желтое платье? Хабаров согласно кивнул головой, мол, да, была одета в желтое платье. Я спросил его: наверно, все-таки ты ошибаешься. Наверно, она была одета в красное платье? Хабаров опять согласно кивнул головой, подтверждая, что да, мол, была одета в красное платье. Тогда я спросил в третий раз: нет, наверно, она все-таки была одета в зеленое платье? И Хабаров вновь согласно кивнул головой».

Врач-логопед Зарецкая Е. А., присутствовавшая в качестве специалиста при предъявлении Хабарову обвинения, показала, что Хабаров говорил невнятно, заменял одни звуки другими. Плохо интонировал, строил неправильные фразы, отдельные слова его невозможно было понять. На вопросы отвечал короткими фразами, отрывисто. Вопросы ему задавались одни и те же по несколько раз. Вопросы задавались простые, последовательные, поэтому и ответы были последовательные. Чувствовалось, что он был взволнован, его даже утешали. Из его рассказа она поняла, что он совершил убийство девочки в состоянии опьянения, на сексуальной почве. По его словам, он задушил ее галстуком.

Присутствовавший на том же допросе адвокат Вахновский Б. А. показал, что при допросе следователь зачитывал вопросы. Они были длинными. На каждый вопрос предлагали ответить Хабарову. Но у него была очень невнятная речь, и он его совершенно не понимал. Врач тоже далеко не всегда могла понять Хабарова. Тогда следователь попросил, чтобы на поставленные вопросы Хабаров отвечал только «да» или «нет» и попросил врача объяснить это Хабарову. Его ответы были односложными. Складывалось впечатление, что Хабаров не понимает, что от него хотят, зачем и почему он здесь.

Помимо показаний Хабарова, которые предварительное следствие и суд ошибочно оценили как его преступную осведомленность, вину Хабарова в убийстве и изнасиловании М. они основывали на косвенных доказательствах, каковыми были заключения биологических, криминалистических экспертиз, показания свидетелей Енковой, Вторых, Чистякова о нахождении Хабарова в день убийства в непосредственной близости от места совершения преступления.

Однако в ходе настоящего расследования установлена несостоятельность и этих доказательств.