Непреклонность

— В следующий раз, нам придётся провести вечеринку в помещении, чтобы дождь не заставил кое-кого умчать прочь, — сказал он со скрытым смыслом.

Кофейня называлась «Очаг». Я видела её раньше, множество раз проходя мимо, но сегодня был первый раз, когда я вошла внутрь заведения. Оно больше походило на излюбленное место тусовки для учащихся колледжа, и я смогла увидеть притягательность уютной атмосферы, создаваемой огромным камином и комфортабельными диванами. Самсон купил нам два кофе мокко и мы, лавируя среди диванов, направились к паре больших кресел, расположенных у одного из окон. Было очевидно, насколько часто он приходил сюда, по количеству людей, которые махали ему и здоровались с ним, пока мы шли к своему столику. Мне потребовалось несколько минут, чтобы осознать, почему это место представлялось совсем иным от тех мест, куда я обычно ходила. Если я вошла бы в одно из других заведений с Самсоном, все дети стали бы за нами наблюдать и сразу же перешёптываться. Здесь же посетители поднимали взгляд и возвращались к тому, чем они до этого занимались. Не было ничего необычного в нас двоих, и я посчитала это живительной переменой.

— Я должен признаться, — заявил он, после того как мы уселись в уютные кресла. — На этой неделе я всех о тебе расспрашивал.

— Ох, — я сделала глоток кофе, в попытке скрыть румянец, вновь взбиравшийся вверх по моей шее. — И что ты обнаружил?

Его смех был приятным и непринуждённым, и я заметила, что его глаза были красивого цвета зелёной листвы.

— Немного. Все в курсе кто ты, но никто, похоже, на самом деле тебя не знает, за исключением Роланда, а он сказал, что я должен расспрашивать только тебя. Ты — таинственная женщина.

Теперь настала моя очередь смеяться.

— Может быть им нечего сказать, потому что и говорить то нечего.

— Я в это не верю. Думаю, что в тебе намного больше, чем ты показываешь людям, — он отпил кофе из своей чашки. — Ты говорила, что живёшь с дядей. Как такое могло произойти, если ты не возражаешь, что я спрашиваю?

Я никогда ни с кем, за исключением Роланда с Питером, не говорила о своём папе и о том, почему так сложилось, что я живу с Нейтом. Казалось странным рассказывать сейчас об этом другому человеку. Я дала ему очень укороченную версию всей истории.

— Мой папа умер, когда мне было восемь. Мы жили лишь с ним вдвоём, и его младший брат взял опекунство надо мной. Нейт писатель, поэтому он с лёгкостью мог оставаться дома и заботиться обо мне.

— Вы с твоим отцом были очень близки, не так ли? Я слышу это по твоему голосу.

Я кивнула, посчитав, что могут появиться слёзы, но к моему удивлению, они не появились.

— Моя мать оставила нас, когда мне было два года, и папа растил меня один, — в моём разуме я увидела его лицо и на мгновение я вновь оказалась рядом с ним. — Он был… самым добрым, самым необычным человеком, какого я когда-либо знала. И умным. Он любил книги и музыку, и он находил удовольствие в самых простых вещах, таких, как поесть на ужин блинов или послушать грозу. Он всегда говорил: «Ты можешь многое узнать о человеке по вещам, которыми он дорожит». Тогда я не понимала, что он подразумевал. Теперь знаю.

Самсон улыбнулся с тоской.

— Думаю, мне бы понравился твой отец. Я вырос в семье с двумя родителями, но мы не были, как бы ты сказала, близки. Моему отцу принадлежит проектная организация, и по большей части, компания работает над обеспечением контроля. Мама — учитель математики.

— Ничего себе, инженер и учитель. Спорю, в школе тебе не позволялось иметь балл ниже А.

Он поиграл с пластиковой крышкой на своей чашке кофе.

— Можно и так сказать.

— У тебя есть брат или сестра?

— У меня есть младший брат, он учится в средней школе, и старшая сестра, которая живёт в Нью-Йорке.

Я медленно взболтала свой кофе.

— Должно быть, здорово иметь родных братьев и сестёр. Роланд самый близкий мне, он почти как родной брат.

— Я пришёл к заключению, что вы очень близки. Когда я говорил с ним, он весьма прозрачно намекнул, что принимает твоё благополучие и счастье близко к сердцу. То, что он вообще дал мне твой номер, я воспринял, как хороший знак.

Я не смогла сдержать ухмылку.

— Он был таким с самого детства. Мне пришлось побить его, чтобы заставить перестать обращаться со мной так, словно я была хрупким созданием.

Оглядываясь назад, я поняла, что должно быть, тогда я выглядела чересчур хрупкой для моих друзей-оборотней.

Глаза Самсона оживились.

— Готов поспорить, ты была настоящей девчонкой-сорванцом.

— Абсолютно. Я могла забираться на деревья наравне с самыми крутыми ребятами.

— Ты сказала, что также любишь рисовать. Что ты рисуешь?

— Всё что приходит на ум? Это просто хобби, не то, чтобы я показывала это людям.

— Нарисуешь что-нибудь для меня? — убежденно спросил он.

Я покачала головой.

— На самом деле я не так хороша в этом, и к тому же у меня с собой нет ничего, чем можно рисовать.

Он уже поднимался с кресла.

— Минутку.

Он отошёл к прилавку и вернулся с простым блокнотом и карандашом, положив их на маленький столик, стоявший возле меня.

— Но только, если ты не против. Нарисуй всё, что пожелаешь.