Непрекрасная Элена

Май стоял рядом и с интересом наблюдал. Когда больного унесли, Май протянул мне кусок мяса. Вареного. Интересно, из какого котла добыл? Заботливый. Растет не по дням, а по часам. Скоро, того и гляди, научится кормить меня из миски и даже освоит, зачем нужна ложка.

Я оторвала полкуска — мясо мягкое, совсем вываренное, распадается по длинным волокнам и до одури вкусно пахнет приправами. Травы южной степи через одну — готовая приправа. Это я уже знаю.

— Вкушно, — прочавкала я с воодушевлением.

— Вкушно, — согласился Май, дожевывая свой кусок. Обернулся, легонько постучал ладонью по моему плечу и серьезно, глядя в глаза, сообщил: — Я дома.

Я проглотила остатки мяса и всю неперевариваемую порцию шока… Огляделась.

Красные муравьи с поистине нечеловеческим проворством восстанавливали кочевье, и каждый знал свое место в общей работе. Они были рядом, и в то же время чуть в стороне. Я отчетливо видела их, а еще видела туман — тот, особенный, который всегда клубится вокруг Мая. В тумане горизонт размыт. Зато делаются ясным незаметное взгляду. Вон там, далеко, но тоже у моря — отчий Сим. Яркий, яростный. А во-он там, совсем уж непомерно далеко — Иржи. Рыжий теплый огонек, что бьется в такт чужой душе, пока ей больно. И еще дальше дед Слав и Маришка. Если вглядываться, я многих замечу из тех, к кому тянется душа. Значит, я наконец-то поняла Мая, не зря он окликал меня снова и снова… и не мог дозваться. Он сразу захотел показать мне свой мир и поверил, что я однажды увижу. И приму.

Баз малого год назад я боялась стать изгоем в городе.

Вчера я боялась слишком сильно и надолго вывихнуться из обычного состояния рассудка. Крыша над головой, пропитание завтра и в иные дни, да мало ли что еще… это было важно. Это казалось важно.

Я проморгалась и встряхнулась. Май все так же бережно держал мою руку и ждал.

— Ну, свихнулась и свихнулась, — сказала я, адресуя слова в первую очередь Алексу, а затем и Петру. — Эй, никто не впадает в шок? Я переживаю. Любой логике из-за меня требуется сплошная реанимация. Алекс, ты, если что, отключайся. Не обижусь.

— Справляюсь, — утешил Алекс из недр сознания. — Рад за тебя… за вас.

— Тогда все в порядке, — я положила вторую ладонь поверх руки Мая и улыбнулась ему. — Я тоже дома, пока держу твою руку.

Дневник наблюдателя. Все в мире — неповторимо

Это была трудная зима. Иногда я выгорал и заново находил в себе силы восстановить баланс эмоций и логики по два-три раза в сутки.

Мне крайне тяжело даже попытаться сформулировать свои подозрения. Я полагал, что развитие цивилизации более или менее структурировано и описано законами логики. Что я могу хотя бы примерно обозначить контур процесса.

Собственно, я усомнился из-за Иржи, хотя следовало бы усомниться гораздо раньше. Мария ведь знала. Она первая поняла и смогла принять, хотя ей было больно.

Мне казалось, что развитие — это своего рода караванный путь, что есть опорные точки — «родники», что любой новый караван их не минует: без воды нельзя выжить. Аналогия условная, но важная.

Я презираю амбиции, но признаю их роль двигателя в социальном лифте прошлого. Я далек от жажды власти, но я понимаю и эту пружину в часах истории предков. Страх — атавизм, но я учитываю его при рассмотрении любых социальных явлений. И так далее.

Сейчас я смотрю на новый мир другими глазами и вижу то, что меня пугает до оторопи и потребности ввести аварийный режим. По сути — закрыть глаза на противоречия и необъяснимые феномены, как делали ученые предков не раз и не два.

Но я не введу такой режим, я обязательно выстою, я хочу научиться изучать новое. Кажется, этим я отчасти обязан Петру. Уходя, он уже, наверное, имел права администратора. Он даже воспользовался ими, но вреда не причинил никому. Даже попрощался старомодно и церемонно. Что ж, продолжу учиться смотреть и видеть.

В этом мире есть личности, успешные в социальном плане, хотя они совсем не вписываются в мир предков. Нет, не просто личности — зачем вшивать частное в канву исторического процесса? — это новые социальные роли.

Атаман Сим и атаман Аскер имеют схожие социальные роли и принципиально разный личностный базис. Я провел наблюдение за прочими пятью атаманами. Они все — разные. Когда я пробую по старой схеме собрать их личность (или хотя бы психологический портрет) из базовых модулей и проследить, как атаманы получили свои ключевые роли, как продвинулись в социуме… я оказываюсь в тупике.

Сим — одиночка, не готовый идти на компромиссы. Кажется, он начисто лишен амбиций и страха, в том числе естественного, важного для самосохранения. Он совершенно не стремится к власти, он по природе эмоционален и добр… что не мешает ему быть в определенных обстоятельствах самым жестким — это признают в степи все — и даже самым страшным из атаманов.