Непревзойденная Скиталица Кью: Последняя Заря (СИ)

Мы решили разделиться. Хотару остался возиться с деткой, а мы с Ти Феем отправились на поиски карт. Я крепко сжала в руке эфес сабли и сказала:

— Ти Фей! Держись позади! И не вздумай колдовать, а то склеишь ласты!

— Я уже немного отдохнул, — попытался возразить Ти Фей, но я красноречиво на него взглянула, и он замолчал. К тому же, я была права, и он знал это. Его жизненные силы были практически истощены.

Мы шли по серому, заброшенному городу, по разбитым улицам и дорогам, и честно говоря, этот пейзаж уже начинал мне надоедать. Мне было здесь невыносимо холодно, в горле свербило, и больше всего на свете я хотела оказаться где-нибудь в лесу, разуться и пройтись по поляне, ощущая босыми стопами мягкую прохладу свежей травы; лечь под раскидистой кроной дуба, глядеть сквозь нее на бескрайнее голубое небо, слизывать алмазные капли росы с лепестков полевых цветов…

— Пить хочу, — сказала я, поморщившись от того, куда зашли мои мысли.

— Ну, тут же есть река.

— Не-е, оттуда нельзя. Хотару сказал, там злая вода.

Ти Фей нагнал меня и обнял за локоть, как барышня.

— Что ты о нем думаешь?

— О ком?

— Ну, о Хотару?

— О нем? О… Мне его жаль. Не представляю, как можно прожить семь лет в этом городе, совсем без общения.

— А как он тебе как человек?

Я пожала плечами.

— Ты мне больше нравишься.

Ти Фей смущенно захихикал:

— Да я не о том… Но мне приятно, спасибо. Так вот, Кью, как ты думаешь, с ним можно, ну, создать семью?

— Я думаю, с мужчинами в принципе этого сделать нельзя. Они не умеют любить.

— Я, между прочим, тоже мужчина.

Я задумалась, а затем погладила его по голове, пояснив:

— Ты еще мальчик, Ти Фей. Ты еще добрый. Подрастешь и станешь злым.

— Я старше Хотару.

— А я и не сказала, что Хотару — мужчина. Но он им станет. И поэтому никаких мне с ним семей. Никаких «любовий» и прочих глупостей.

— Ты правда думаешь, что никогда не влюбишься?

Я пнула камешек и зашвырнула его в разбитую витрину одного из домов. Маленький камешек умудрился наделать там кучу шума, и мы, засмеявшись, прибавили шагу, вдруг бы на этот гам пришел какой-нибудь злой огр!

— Не люблю зарекаться, Ти Фей. Может быть, однажды я и влюблюсь, в конце концов, я не могу это контролировать. Но я хотя бы буду готова к тому, что он сделает мне больно.

— И я сделаю?

— И ты сделаешь, Ти Фей.

Ти Фей остановился и ласково мне улыбнулся, так ласково и нежно, что у меня в груди защемило.

— Тогда я буду с тобой до самого конца, чтобы доказать, как ты ошибаешься.

— Ох уж это мужское эго!

Мы засмеялись, и серый, отвратительный город вдруг показался мне не таким уж и скучным. За веселыми разговорами мы немного забыли о цели нашей вылазки (карте), и спохватились лишь тогда, когда оба поняли, что совершенно не знаем, где это мы.

— Кью, ты знаешь, как нам вернуться к Хотару?

— Даже не спрашивай… У меня вообще мигрень от этого города!

— Мне кажется, нам налево…

— Но ведь мы и пришли слева, тогда нам направо!

Мы переглянулись и горестно вздохнули. Заблудились. Чудно.

Ти Фей выбрал какое-то направление и пошел туда, я прикрывала его тыл, поглядывая по сторонам и потрясая саблей. Свернув за угол, мы оказались на очередном огромном проспекте, таком огромном, что по нему могло бы спокойно пройтись бок о бок с десяток лошадей! Нам же с Ти Феем на нем было как-то неуютно, но мы решили, что по логике все большие проспекты должны идти в какое-то одно место. Иначе зачем их вообще строить?

— Все дороги идут в Рим, — пошутил Ти Фей.

— Это было бы нам очень на руку. Рим это в Семи Свободных Королевствах, — засмеялась я. — Если бы можно было идти по этому проспекту и прийти домой…

— Да я про человеческий Рим. С Колизеем, — пояснил Ти Фей. Я задумалась.

— Да и я про него. С Колизеем. Это не так далеко от моего города, примерно в дне пути на лошадях. Я была там в детстве один раз. Правда, летом, и было невыносимо жарко.

— А ты видела… Ох, Кью, смотри!

Ти Фей замер, как вкопанный, и указал пальцем на невысокое строение, на удивление, хорошо сохранившееся в окружении полуразрушенных домов. Оно было украшено странными фигурами львов с собачьими мордами, один из которых лишился лапы, но все равно стоял на трех ногах, и я в принципе хорошо понимала, почему Ти Фей так разгорячился при взгляде на него. У меня тоже появилось ощущение, что я снова в Империи Облаков, а ведь для него это был дом…

— Зайдем? — предложила я. — Полчасика уж можем выделить.

Ти Фей бросил на меня благодарный взгляд и побежал к строению, перемахнув через ряд кустов почти в полете. Повиснув на шее странной лево-собаки, он некоторое время что-то бормотал ей на ушко на своем родном языке, затем поцеловал грязный каменный нос, забежал под крышу самого строения, уселся на круглое окно и горячо заговорил:

— В моей комнате были такие же окна, я часами сидел на них, смотрел на улицу, на то, как играли дети…

Я прижалась плечом к красной колонне и спросила:

— А почему сам не играл?

Ти Фей обнял колени и задумался.

— Полагаю, я очень много болел в детстве… Да, кажется, так. Я почти не вставал с постели.

— А потом выздоровел?