Неприятности – мое ремесло

Проснувшись, я увидел, что уже совсем стемнело. Я в панике вскочил, и резкое движение отозвалось болью в висках. Часы показывали половину седьмого. В квартире я был один. На полу пролегли длинные тени, а батарея бутылок из-под виски на столе вызывала отвращение. Генри Эйхельбергера и след простыл. Повинуясь инстинктивному порыву, которого мне почти сразу пришлось устыдиться, я бросился к висевшему на спинке стула пиджаку и сунул руку во внутренний боковой карман. Пачка денег оказалась на месте. Колеблясь и испытывая легкое чувство вины, я вытащил пачку и тщательно пересчитал купюры. Ни одна не пропала. Вернув деньги на место, я попытался улыбнуться собственной подозрительности, затем включил свет и отправился в ванную. Контрастный душ помог восстановить относительную ясность мысли.

Надевая свежее белье, я услышал, что в замочной скважине поворачивается ключ. Вошел Генри Эйхельбергер с двумя завернутыми в бумагу бутылками виски под мышками. Он посмотрел на меня, как мне показалось, с искренней теплотой.

– Ну ты и спишь! – восхищенно воскликнул он. – Пришлось вытащить у тебя ключи, чтобы не разбудить. Нужно было купить еды и еще виски. Я тут немного выпил один, хотя, как я тебе уже говорил, это не в моих правилах. Но сегодня особый день. Теперь никаких ограничений на выпивку. Нам непозволительно волноваться, пока все не закончится.

Он развернул бутылку и плеснул мне немного виски. Я с благодарностью выпил и сразу же почувствовал, как тепло разливается по жилам.

– Держу пари, ты уже проверил, на месте ли денежки, – с ухмылкой сказал Генри.

Я почувствовал, что краснею, но промолчал.

– Ладно, дружище, все правильно. В конце концов, откуда тебе знать Генри Эйхельбергера? Но я тут сделал еще одно дело. – Он сунул руку в задний карман брюк и извлек оттуда короткоствольный автоматический пистолет. – На случай если эти парни будут плохо себя вести, я потратил пять баксов на железку, которая сама не прочь поиграть в такие игры. А Эйхельбергеры почти не промахиваются, когда стреляют.

– Мне это не нравится, Генри, – сурово сказал я. – Так я нарушаю уговор.

– К черту уговор. Парни получают деньги, и никаких копов. Но я должен проследить, чтобы они не смылись, а отдали камушки.

Я понял, что спорить с ним бесполезно, и поэтому закончил одеваться, собираясь на встречу. Мы выпили еще по глотку, и Генри сунул непочатую бутылку в карман.

– У входа меня ждет такси, – сообщил он по пути к лифту. – Хочу посмотреть, нет ли за тобой хвоста, – с этих парней станется. Ты сначала покружи по тихим кварталам, чтобы я мог все выяснить. Но скорее всего, они сядут тебе на хвост ближе к пляжу.

– Должно быть, все это стоит тебе уйму денег, Генри.

Пока мы ждали лифт, я достал из бумажника еще одну двадцатидолларовую купюру и протянул ему. Он не хотел брать деньги, но в конечном итоге сложил купюру и сунул в карман.

Я последовал совету Генри и катался по улицам на склоне холма к северу от Голливудского бульвара, пока не услышал, как сзади сигналит такси, – эти гудки сложно с чем-то перепутать. Я остановился на обочине. Генри вышел из такси, расплатился с водителем и сел в мою машину рядом со мной.

– Все чисто, – сообщил он. – Хвоста нет. Пока я просто пригнусь, а ты притормози у какой-нибудь забегаловки, где можно перекусить. Если случится заварушка, придется включать полный ход.

Я поехал на запад, свернул на бульвар Сансет и остановился у переполненного кафе, где клиентов обслуживают прямо в машинах. Устроившись за стойкой бара, мы перекусили омлетом и кофе и двинулись дальше. В Беверли-Хиллз Генри снова заставил меня петлять среди жилых кварталов, внимательно наблюдая за дорогой в зеркальце заднего вида.

Удовлетворенные результатом проверки, мы вернулись на Сансет и без помех миновали Бель-Эр и окраины Вествуда, доехав почти до поля для игры в поло под названием «Риверта». Здесь начинался Мандевиль-каньон, очень тихое и укромное местечко. Генри попросил меня углубиться в ущелье, а затем мы остановились, сделали по глотку виски из его бутылки, и он перебрался назад, скорчился на полу и накрылся ковриком. Пистолет и бутылку Генри положил рядом с собой. Мы продолжили путь.

Обитатели Пасифик-Пэлисейдс, похоже, довольно рано заканчивают дела. Когда я добрался до места, претендовавшего на роль делового центра, все учреждения были уже закрыты – за исключением аптеки рядом с банком. Я остановил машину и вышел. Генри беззвучно лежал под ковриком, и его присутствие выдавал лишь тихий булькающий звук, который я уловил, стоя на тротуаре. Когда я вошел в аптеку, часы на стене показывали без пятнадцати восемь. Я купил пачку сигарет, закурил и устроился рядом с открытой телефонной будкой.

Аптекарь, крупный краснолицый мужчина неопределенного возраста, включил радио на полную громкость и слушал какой-то дурацкий сериал. Я попросил его убавить звук, объяснив, что жду важного звонка. Он выполнил мою просьбу, но с явной неохотой, а затем скрылся за прилавком, злобно поглядывая на меня через небольшое стеклянное окошко.