Неприятности – мое ремесло

– Убирайся, пока держишься на своих двоих! – прорычал он. – Я все слышал. Гарри может говорить обо мне все, что ей вздумается. Мне это по душе. Вали отсюда, пока я не вбил тебе зубы в глотку!

Девушка за моей спиной рассмеялась. Мне это не понравилось. Я шагнул навстречу блондинистому здоровяку. Его глаза сверкнули. Несмотря на размеры, боксер из него был никакой.

– Вмажь ему хорошенько, милый, – холодно промолвила за моей спиной. – Люблю я смотреть, как у этих крутых ребят подгибаются колени…

Я обернулся к ней, злобно ухмыляясь. Это было ошибкой. Положим, он был не в форме, но мимо неподвижно стоящей стены не промахнулся бы. Он ударил меня, когда я поворачивал голову назад. Удар болезненный. Врезал аккурат в челюсть.

Меня повело в сторону, я попытался устоять на ногах, но поскользнулся на шелковом ковре. Я круто спикировал вниз, стукнувшись затылком о какой-то предмет мебели, оказавшийся крепче, чем моя голова.

Его торжествующая красная рожа мелькнула надо мной, как в тумане. Даже в тот момент я испытывал к нему легкую жалость.

Темнота накрыла меня, и я отключился.

4

Я пришел в себя, и свет из окон хлестнул меня по глазам. Затылок ныл и был липким на ощупь. Я медленно перекатился на живот, словно кот в незнакомом доме, встал на колени и потянулся к бутылке скотча, стоявшей на низеньком столике в углу дивана. Каким-то чудом я ее не разбил. Падая, я ударился головой об ножку кресла в виде когтистой лапы. В сравнении с этим удар молодого Джитера был игрушкой. Челюсть ныла, но эта боль не стоила упоминания в дневнике.

Я встал, отхлебнул виски и огляделся. Смотреть было не на что. Комната опустела, в ней висели тишина и память об аромате хороших духов. Из тех, что вы не замечаете, пока запах почти не рассеется, как последний сухой лист, упавший с дерева. Я приложил к затылку носовой платок, решил, что звать на помощь незачем, и отхлебнул еще виски.

Я сидел с бутылкой на коленях, прислушиваясь к дальнему гулу с улицы. Симпатичная комнатка. А мисс Гарриет Хантресс симпатичная девушка. Возможно, знакомства у нее не самые изысканные, но стоит ли придираться? Не мне ее винить. Я сделал еще глоток. Уровень жидкости в бутылке заметно уменьшался. Такой мягкий виски проскакивал незаметно, не обжигая глотки, как пойло, к которому привык я. Еще глоточек. В голове просветлело. Я чувствовал себя превосходно. Сейчас запою пролог к «Паяцам». Если она сама за себя платит, я только за. Целиком на ее стороне. Шикарная женщина. Потом я глотнул еще немного ее виски.

Бутылка, однако, была еще наполовину полна. Я нежно встряхнул ее, сунул в карман плаща, кое-как нахлобучил шляпу и вышел. Стараясь не натыкаться на стены, добрался до лифта, съехал вниз и вышел в вестибюль.

Хокинс, местный детектив, по-прежнему стоял, облокотившись на стойку и не сводя глаз с кувшина Али-Бабы. Все тот же портье за стойкой шевелил крохотными усиками. Я улыбнулся им. Они улыбнулись в ответ. Какие милые люди.

Я умудрился с первого раза открыть дверь, сунул швейцару четвертак, плавно преодолел лестницу и вышел на улицу. На землю опускались стремительные калифорнийские сумерки. Вечерок выдался славный. Венера на западе сияла, как уличный фонарь, как сама жизнь, как глаза мисс Хантресс, как бутылка скотча. Кстати, о скотче. Я вытащил из кармана квадратную бутылку, погладил, проверил пробку и снова сунул в карман. Будет чем дома заняться.

На обратном пути я пять раз проскочил светофор на красный, но удача была на моей стороне и меня не замели. Припарковался примерно напротив дома и примерно рядом с обочиной. Поднялся на лифте на свой этаж, немного поковырялся в замке и еще разок приложился к бутылке. Наконец вставил ключ в замочную скважину, отпер дверь, вошел и нащупал выключатель. Прежде чем изнурять себя дальше, еще раз прибег к проверенному лекарству. Затем отправился на кухню раздобыть лед и имбирный лимонад, чтобы смешать настоящий напиток.

Мне показалось, что в квартире странный запах, – ничего предосудительного, пахло какими-то лекарствами. Не моими, и когда я уходил – запаха не было. Но я был слишком доволен собой, чтобы возмутиться. Я двинулся в направлении кухни и успел преодолеть половину пути.

Они выступили на меня из гардеробной за откидной кроватью – двое с пистолетами. Высокий ухмылялся. Шляпу он надвинул на лоб, а его лицо в форме клина сужалось книзу, наподобие бубнового туза. У него были черные глаза и нос словно вылепленный из белого воска. В руке белоносый сжимал длинноствольный «кольт-вудсмен» со спиленной мушкой. Очевидно, считал себя крутым стрелком.

Второй походил на терьера – колючий рыжий ежик на голове, водянистые черные глаза, ушки как у летучей мыши и грязные белые теннисные туфли на крохотных ножках. Шляпы он не носил. В руке коротышка держал автоматический пистолет, слишком тяжелый для него, но коротышка выглядел довольным собой. Он шумно дышал через рот, и именно от него волнами исходил запах ментола.

– Руки вверх, мерзавец! – сказал он.

Я поднял руки, а что мне оставалось?

Коротышка обошел меня сбоку.