Неприятности – мое ремесло

– Скажи еще, что нам это с рук не сойдет, – прорычал он.

– Вам это с рук не сойдет, – сказал я.

Высокий продолжал рассеянно лыбиться, а его нос по цвету напоминал воск. Коротышка плюнул на мой ковер.

– Ишь ты! – злобно ухмыльнулся он и замахнулся своей огромной пушкой, целясь мне в челюсть.

Я отклонился. В обычных обстоятельствах я не стал бы артачиться, но я пребывал в превосходном настроении и был готов сразиться со всем миром. Видал я таких, с их крутыми пушками и прочим. Я обхватил коротышку сзади за горло и резко прижал к себе, выбив пистолет у него из руки. Вот и все, проще некуда. Если бы еще от него так не несло ментолом. Капля слюны показалась в уголках его губ. Он выругался.

Высокий лыбился и, кажется, стрелять не собирался. Он не сдвинулся с места. В глазах мелькнуло беспокойство, но мне было все равно. Все еще держа перед собой мелкого засранца, я нагнулся и поднял с пола его пистолет. Это было ошибкой. Мне следовало вытащить свой.

Я отшвырнул коротышку от себя, он врезался в кресло, упал и принялся отчаянно молотить по креслу ногами. Высокий рассмеялся.

– В нем нет бойка, – сказал он.

– Послушай, – сказал я беззлобно, – у меня есть бутылка хорошего скотча, и я собираюсь ее прикончить. Не тратьте мое время. Чего вы от меня хотите?

– Говорю тебе, у него нет бойка, – сказал белоносый. – Можешь сам попробовать. Я не разрешаю Шустряку таскать заряженный ствол. Слишком он нервный. А ты, я гляжу, умеешь махать руками, приятель.

Шустряк сел на полу, снова плюнул на ковер и рассмеялся. Я направил на него ствол и спустил курок. Раздался сухой щелчок, однако, судя по балансу, пистолет был заряжен.

– Мы тебя не тронем, – сказал белоносый. – По крайней мере, не сегодня. Возможно, в следующий раз, кто знает? Может быть, и не придется, если ты понимаешь намеки. Забудь про молодого Джитера. Тебе ясно?

– Нет.

– Не ясно?

– Я не знаю, кто такой молодой Джитер.

Белоносому мой ответ не понравился. Он легонько помахал своим «кольтом» калибра двадцать два.

– Тебе лучше освежить свою память, приятель. А заодно починить дверь. Она у тебя совсем никудышная. Шустряку стоило дыхнуть – и ее как ветром сдуло.

– Это меня не удивляет.

– А ну-ка гони ствол, – прохныкал Шустряк. Он снова стоял на ногах, но теперь решил пристать к напарнику.

– Отвяжись, болван, – сказал высокий. – Нам велено предупредить его, а не убивать. Не сегодня.

– Говори за себя! – огрызнулся Шустряк и попытался выхватить «кольт» у белоносого.

Тот легко отпихнул его, и, пока они разбирались между собой, я успел переложить чужой пистолет в левую руку и вытащил «люгер». Я показал «люгер» белоносому, но тот не особенно впечатлился.

– Он сирота, – печально промолвил белоносый. – Я разрешаю ему таскаться за собой. Не стоит его недооценивать, иначе он тебя укусит. Сейчас мы уйдем, но ты все слышал: держись подальше от молодого Джитера.

– Ты видишь мой «люгер», – сказал я. – Кто такой молодой Джитер? И может быть, вызовем полицию?

Белоносый устало улыбнулся:

– Мистер, я использую мелкий калибр, потому что умею стрелять. Но если думаешь, что ты круче, докажи.

– Ладно, – сказал я. – А ты, случаем, не знаешь некоего Арбогаста?

– Я встречаю многих людей, – отвечал он, все так же устало улыбаясь. – Может, знаю; может, нет. Бывай, приятель.

Он пошел к двери, двигаясь немного боком, чтобы держать меня на мушке. Я тоже держал его на мушке, и теперь все зависело от того, кто выстрелит раньше и точнее, если стрелять вообще стоило и если я еще был способен выстрелить, приняв внутрь столько превосходного теплого виски. Я позволил ему уйти. Он не был похож на киллера, хотя я мог ошибаться.

Коротышка наскочил на меня, когда я и думать о нем забыл. Он выхватил свою большую пушку из моей левой руки, отскочил к двери, плюнул на ковер и был таков. Белоносый вышел вслед за ним: длинное грубое лицо, белый нос, заостренный подбородок, усталый взгляд. Едва ли я забуду его теперь.

Я мягко закрыл дверь и стоял с глупым видом, сжимая пистолет. Я слышал, как лифт поднялся и опустился. Я все еще стоял. Марти Эстель не стал бы нанимать таких клоунов, чтобы запугать кого бы то ни было. Я принялся размышлять об этом, но так ничего и не придумал. Затем вспомнил про ополовиненную бутылку скотча и устроил ей допрос с пристрастием.

Спустя полтора часа я снова был в превосходном настроении, но так и не родил новых идей, просто сидел и клевал носом.

Разбудил меня телефонный звонок. Это было большой ошибкой – заснуть в кресле, потому что проснулся я с ощущением, что в рот мне запихнули пару фланелевых одеял, голова раскалывалась, синяки на затылке и подбородке были размером не больше яблока, но ныли безбожно. Чувствовал я себя отвратительно. Словно ампутированная нога.

Я подполз к телефону, рухнул в кресло напротив и снял трубку. На том конце провода капала сосулька.

– Мистер Марлоу? Это мистер Джитер. Мы виделись утром. Боюсь, я позволил себе лишнего…

– У меня та же проблема. Ваш сын заехал мне в челюсть. Вернее, пасынок, или приемный сын, или кто он там.