Неприятности – мое ремесло

– Послушайте, мистер Джитер, мне сегодня досталось. Ваш сын заехал мне в челюсть, я упал и поранил голову. Когда я чуть живой дополз до свой квартиры, на меня напали двое вооруженных молодчиков, убеждавших меня не лезть в дело Джитера. Я стараюсь как могу, но я слегка не в себе, поэтому не надо меня запугивать.

– Молодой человек…

– Послушайте, если хотите делать все сами, сами и разбирайтесь. Можете также сэкономить и нанять простого исполнителя. Я действую по своему разумению. У вас уже были копы?

– Копы? – переспросил он кисло. – Вы хотите сказать – полицейские?

– Не важно, пусть будут полицейские.

– С какой стати? – прорычал он.

– Вот уже полчаса перед вашими воротами валяется жмурик. Жмурик означает труп. Он небольшого размера, можете просто замести его на совок.

– Господи! Вы серьезно?

– Да. Он стрелял в меня и в Джорджа. Узнал вашу машину. Должно быть, целил в вашего сына, мистер Джитер.

Наступило колючее молчание.

– Сначала вы говорите, что там труп, – холодно заметил он. – Теперь утверждаете, что он в вас стрелял.

– Стрелял, когда был живой, – сказал я. – Джордж вам расскажет. Он…

– Немедленно приезжайте ко мне! – заорал он. – Сейчас же!

– Джордж вам расскажет, – повторил я мягко и повесил трубку.

Шофер холодно посмотрел на меня, затем встал и натянул фуражку.

– Ладно, приятель, когда-нибудь я тоже подгоню тебе выгодное дельце.

– Мне пришлось так сказать. Это его дело. Ему и решать.

– Чушь, – отрезал Джордж, оглянувшись через плечо. – Не трудись, ищейка. Хватит сотрясать воздух, меня не проведешь.

Он открыл дверь, вышел, закрыл дверь за собой, а я все еще сидел, сжимая трубку в руке, с открытым ртом и мерзким привкусом на языке.

Затем я вышел на кухню, встряхнул бутылку скотча, но она была пуста. Я открыл ржаного, сделал глоток. Кислятина. Что-то меня тревожило. У меня было предчувствие, что мои тревоги только начинаются.

Они разминулись с Джорджем всего на несколько секунд. Лифт стал подниматься сразу же после того, как опустился. Приближались тяжелые шаги. Кулак опустился на дверь. Я подошел и открыл ее.

Один в коричневом, другой в синем пиджаке, высокие и дюжие, на лицах тоска.

Тот, что был в коричневом, сдвинул веснушчатой рукой шляпу на затылок и спросил:

– Филип Марлоу?

– Я.

Они с невозмутимым видом оттеснили меня в комнату, и тот, что в синем, запер дверь. Тот, что в коричневом, сунул мне в нос жетон, я успел разглядеть золото и эмаль.

– Лейтенант Финлейсон, центральный убойный отдел, – сказал он. – А это Сиболд, мой напарник. Мы крутые ребята и не советуем с нами шутить. Говорят, вы ловко орудуете пистолетом?

Сиболд снял шляпу и пригладил седоватые волосы ладонью. Затем молча удалился на кухню.

Финлейсон присел в кресло и поскреб подбородок ногтем большого пальца, квадратным, как кубик льда, и желтым, как горчичник. Он был старше и невзрачнее Сиболда. Вид у лейтенанта был слегка потрепанный, как у старого копа, не слишком преуспевшего на службе.

Я сел и сказал:

– Что значит – ловко орудую пистолетом?

– Стреляете по живым мишеням, вот что.

Я зажег сигарету. Сиболд вышел из кухни и направился в гардеробную.

– Итак, вы частный детектив с лицензией, – сурово промолвил Финлейсон.

– Точно.

– Дайте. – Он протянул руку, я сунул ему бумажник. Он порылся в нем и вернул мне. – Оружие при себе?

Я кивнул. Он снова протянул руку. Сиболд вышел из гардеробной. Финлейсон понюхал мой «люгер», отсоединил магазин, отвел затвор и посмотрел на свет. Заглянул в дуло, прищурился. Передал Сиболду. Тот повторил манипуляции напарника.

– Не этот, – сказал Сиболд. – Чистый, но в меру. По крайней мере, за последний час его не чистили. Есть немного пыли.

– Согласен.

Финлейсон поднял гильзу с ковра, прижал к магазину и вставил магазин в рукоять. Затем передал пистолет мне. Я сунул его под мышку.

– Выходил куда-нибудь вечером, ищейка?

– Конечно. Только и мотаюсь туда-сюда. А что?

Он проигнорировал вопрос.

– Где был?

– Ужинал. Ездил по делам.

– Куда?

– Простите, ребята, в каждом бизнесе свои тайны.

– Гостей принимал, – сказал Сиболд, подняв стакан Джорджа и принюхавшись. – Недавно, и часа не прошло.

– Мог бы прикинуть точнее, – заметил я кисло.

– Катался на большом «кадиллаке»? – подключился Финлейсон, глубоко вдохнув. – В западном направлении?

– На «крайслере», в сторону Вайн-стрит.

– Может быть, заберем его в участок? – спросил Сиболд, разглядывая ногти.

– Может быть, прекратите меня прессовать и скажете, что у вас есть? Я никогда не отказываюсь сотрудничать с копами, если они не ведут себя так, словно для них закон не писан.

Финлейсон внимательно меня изучал. Мои слова не произвели на него ни малейшего впечатления. Как и слова Сиболда. У него явно было что-то на уме, и он не собирался отступать от намеченного плана.

– Тебе знаком гаденыш по имени Шустряк Лавон? – вздохнул он. – Сперва кукол на трассу подкидывал по ночам[66], затем решил сделать криминальную карьеру. Лет двенадцать это продолжалось. Таскал с собой пистолет, вел себя как тупой громила. Но сегодня в половине восьмого его карьере пришел конец. Схлопотал пулю в лоб.

– Первый раз о таком слышу, – ответил я.