Неприятности в раю. От конца истории к концу капитализма

Но вся ли это история? В этом подобострастном портрете не хватает двух важных деталей. В ЮАР бедное большинство живет в таких же жалких условиях, как и при апартеиде, а расширение политических и гражданских прав омрачается ростом нестабильности, насилия и преступности. Главное изменение в том, что к старому белому правящему классу присоединилась новая черная элита. Во-вторых, люди помнят, что Африканский нацио-нальный конгресс (АНК) обещал не только упразднение апартеида, но и социальную справедливость, даже своего рода социализм. Это гораздо более радикальное прошлое АНК постепенно стирается из нашей памяти. Неудивительно, что среди бедного черного населения страны усиливается недовольство.

ЮАР – лишь один из многих примеров повторяющейся истории современных левых. Лидер или партия, избранные при всеобщем воодушевлении, обещают «новый мир», но рано или поздно сталкиваются с принципиальной дилеммой: рискнуть ли трогать капиталистические механизмы или играть по прежним правилам? Если кто-то вмешивается в эти механизмы, то очень скоро «наказывается» рыночными возмущениями, экономическим хаосом и всем прочим. Вот почему не стоит критиковать Манделу за отказ от социалистической перспективы после свержения апартеида: разве у него был выбор? Разве переход к социализму был реальным вариантом? Легко насмехаться над Айн Рэнд, но в ее знаменитом «гимне деньгам» из романа «Атлант расправил плечи» есть доля правды: «Пока вы не поймете, что деньги – корень добра, вы будете разрушать себя. Когда деньги перестают быть инструментом отношений между людьми, таким инструментом становятся сами люди – в руках других людей. Кровь, кнут, оружие – или доллар. Делайте выбор – другого не дано!»²² Не об этом ли самом говорил Маркс, заметив, что отношения между людьми принимают форму отношений между вещами?²³ В рыночной экономике отношения между людьми могут представляться отношениями взаимно признаваемой свободы и равенства: господство более не осуществляется напрямую и не кажется таковым. Проблема кроется в исходном тезисе Рэнд: что есть лишь выбор между прямыми и косвенными отношениями господства и эксплуатации, а любая альтернатива – утопия. Однако следует все же иметь в виду зерно истины в смехотворно идеологическом утверждении Рэнд: великий урок государственного социализма заключается в том, что прямая отмена частной собственности и рыночного товарообмена без конкретных форм социального регулирования процесса производства неизбежно возвращает отношения рабства и господства. Если мы просто отменим рынок (включая рыночную эксплуатацию), не заменив его надлежащей формой коммунистической организации производства и обмена товаров и услуг, господство – а вместе с ним и прямая эксплуатация – вернутся с удвоенной силой.

Это стертое измерение проявилось во время похорон Манделы. Наша повседневная жизнь – это в основном смесь однообразной рутины и неприятных сюрпризов, однако время от времени происходит что-то неожиданное, что ударяет словно молния и придает жизни смысл. Нечто такое имело место на церемонии прощания с Нельсоном Манделой 10 декабря 2013 года на большом стадионе «Соккер Сити» в Йоханнесбурге, где десятки тысяч человек слушали выступления мировых лидеров. А потом… это случилось (или, точнее, продолжалось некоторое время, прежде чем это заметили). Рядом с почетными гостями из разных стран, в том числе Бараком Обамой, стоял чернокожий человек в строгом костюме – сурдопереводчик, который на глазах у миллионов телезрителей по всему миру переводил речи о Нельсоне Манделе на язык жестов. Те, кто понимал язык жестов, постепенно осознали, что происходит нечто странное: сурдопереводчик был фальшивым, он размахивал руками, придумывая собственные знаки, которые были полной бессмыслицей.