Неприятности в раю. От конца истории к концу капитализма

Как же нам действовать дальше? Чтобы ответить на этот вопрос, не обязательно далеко уходить от Хорватии. В феврале 2014 года в нескольких городах Федерации Боснии и Герцеговины полыхали пожары. Все началось с Тузлы – города с мусульманским большинством; затем протесты распространились на Сараево, Зеницу, Мостар (с большой долей хорватского населения) и Баня-Луку (столицу сербской части Боснии). Тысячи разъяренных демонстрантов заняли, разграбили и подожгли правительственные здания, в том числе Президентство Боснии и Герцеговины. Эти события сразу же породили теории заговора (так, по одной из версий, сербское правительство организовало акции протеста, чтобы свергнуть боснийское руководство), но их можно смело игнорировать, поскольку все, что скрывается «за» отчаянием протестующих, подлинно. И вновь возникает соблазн перефразировать знаменитую фразу Мао Цзэдуна: в Боснии беспорядок, значит, ситуация превосходна! Почему? Требования протестующих были предельно просты: рабочие места, достойная жизнь, искоренение коррупции. Но они мобилизовали людей в Боснии – стране, которая в последние десятилетия стала символом жестоких этнических чисток, приведших к гибели сотен тысяч человек. На одной из фотографий, запечатлевших события протестов, видно, что стоящие рядом демонстранты размахивают тремя флагами: боснийским, сербским и хорватским, выражая тем самым желание перешагнуть через этнические различия. Словом, здесь мы имеем дело с восстанием против националистических элит. Народ Боснии наконец понял, что его настоящий враг – не другие этнические группы, а его собственные националистические элиты, делающие вид, будто они защищают его от других. И вот уже как будто снова стал актуальным старый девиз Тито (которым часто злоупотребляли) о «братстве и единстве» югославских народов.

Одной из целей протестующих была администрация Евросоюза, контролирующая боснийское государство, обеспечивая мир между тремя странами и оказывая ему значительную финансовую помощь, позволяя тем самым этому государству нормально функционировать. Это может показаться удивительным, ведь цели протестующих номинально совпадали с целями администрации ЕС: процветание, ликвидация этнической напряженности и коррупции. Однако хотя администрация ЕС делает вид, что содействует мультикультурной терпимости и преодолению этнической ненависти, ее фактические методы управления Боснией закрепляют разделенность: ЕС взаимодействует с националистическими элитами как с привилегированными партнерами, выступая посредником между ними.

Боснийский всплеск недовольства подтверждает, что в действительности невозможно преодолеть этнические страсти, навязывая либеральную повестку. Протестующих объединила радикальная программа справедливости. Следующим и самым трудным шагом было бы объединение протестов в новое общественное движение, игнорирующее этнические разногласия, и проведение новых протестных акций. Можем ли мы представить разгневанных боснийцев и сербов, вместе манифестующих в Сараево? Даже если протесты постепенно утратят свою силу, они останутся мимолетной искрой надежды вроде вражеских солдат, братавшихся в окопах во время Первой мировой войны. Настоящие освободительные события всегда предполагают игнорирование специфических особенностей как несущественных. То же самое относится и к недавнему приезду двух участниц Pussy Riot в Нью-Йорк: на большом гала-шоу их представила сама Мадонна в присутствии Боба Гелдофа, Ричарда Гира и других знаменитостей – известных правозащитников. Они должны были сделать там лишь одну вещь: выразить свою солидарность с Эдвардом Сноуденом и заявить, что Pussy Riot и Сноуден – составляющие одного глобального движения. Без таких жестов, объединяющих несовместимые на первый взгляд группы (мусульман, сербов и хорватов в Боснии; секуляристов и мусульман-антикапиталистов в Турции и т. д.), протестные движения всегда будут способом манипуляции одной сверхдержавы в ее борьбе против другой.