Неприкаянная

Анаш шла размеренно, неторопливо, никуда не сворачивая. Торговые ряды на ее пути волею ее претерпели изрядные перемены. Все, что мешало, было буквально сметено в сторону. Прямая как стрела дорога, начинающаяся у кромки воды, упиралась другим концом в широко распахнутые ворота амфитеатра. Тишина сопровождала каждый ее шаг, словно мягкое покрывало. Недовольных ее появлением не было. Умные замолкали сами, дураки умирали от рук умных. Она пришла, но не принимает дары. Паника начала охватывать людей. Это могло значить только одно: Великая будет наказывать провинившихся, забирать души. Лишившиеся души уже никогда не вернутся на караванный путь, ведущий к перерождению.

С прилавков, из сундуков спешно доставали, со всех людей, попавших под руку, снимали драгоценности, вышитые кошели, наполненные золотом, амулеты, золотые фигурки зверей. С древних времен мурды больше всего боялись именно ее возвращения, ее наказания и знали лишь один способ остановить Великую, предотвратить мор народа — дары. Каждый из них слушал в детстве рассказы шаманов о том, как сурова богиня, как могут опустеть степи, как вымирает цветущий край всего лишь за несколько дней.

Дары! Она должна принять дары! Богиня — женщина, а значит, ее можно отвлечь, главное, найти то, что она захочет получить.

Внезапная остановка Великой и медленный поворот ее головы вселили в сердца людей надежду. Протянутая рука и повелительное приказание — «фургон!». Радостный вздох и беспрекословное повиновение. Возмущенный крик торговца, хозяина приглянувшегося мне имущества, захлебнулся на самой высокой ноте. Перерезанное горло мешает жить любому, а богиня наверняка с удовольствием примет в дар душу нечестивца. Дальнейший путь Великой вызывал восхищенные вздохи толпы. Богиня принимала дары! А это значит — многие, очень многие останутся жить!

Все, что нужно, мне отдали, собрали, подарили. Вот только хорошими лошадьми я себя так и не одарила. Мне не нужны местные коротконогие лошадки. Придет время бросить фургон и уносить ноги верхом, и что тогда? Ну, ладно… Там, чуть в стороне, живность вроде бы продают. Нужно не забыть глянуть, а пока… Мой выход на арену. Мое выступление следующее. Амфитеатр ждет меня, и зрители ждут. Им наверняка уже сообщили о моем прибытии.

Они ждали меня прямо на арене, выстроившись, словно генералы на параде. Посередине, чуть впереди, израненный, покрытый белесыми шрамами, самый сильный, словно витрина с бижутерией обвешанный бусами и погремушками верховный шаман. Шесть более слабых шаманов прикрывали его со спины и с боков. А еще кукловод, куда ж без него. Тот самый мужик, который прекратил своим решением все споры в зверинце. Стоя за спинами шаманов, он пытался слиться со стеной, возле которой они стояли. Но — увы и ах! — желтые коротышки не могли прикрыть его своими спинами.

Подходить вплотную к наглецам, не склонившимся передо мной, я даже и не подумала. Ступить на песчаную арену, впрочем, тоже. Утопать в песке? Мне? Шагать, поднимая пыль? Не по чину!

Совсем короткое заклинание, произнесенное шепотом, сорвалось с губ, и вот уже мои божественные ножки ступают на плотно утрамбованную поверхность, похожую на шершавое стекло. А что? Землю садовых дорожек это заклинание превращает в изумительные тротуарчики, а вот песок… Амулеты сработали безупречно, и потому песочек утрамбовался весь какой был.

По арене я сделала всего десять шагов и остановилась. Следовавшие за мной всю дорогу воины начали заполнять арену, словно полноводная река. Они становились по периметру арены в несколько рядов. Тишина затягивалась. Младшие шаманы потряхивали своими погремушками и ждали решения сильнейшего. Сильнейший колебался. И я решила ему помочь. Резкая смена облика — и вот уже на месте покрытой шрамами молодой женщины вьются кольца огромной змеи. Народ на обоих ярусах стремительно соскользнул с сидений, пытаясь укрыться в узких междурядьях. Опустились ниц младшие шаманы. Рухнул как подкошенный старик, стоящий перед ними. Пытающийся быть незаметным кукловод остался стоять.

Очередная смена облика из змеи в женщину заставила его заговорить:

— Кому вы кланяетесь? Ярмарочное чародейство еще никого не убивало! Кого вы боитесь? Вы воины! Убейте ее!

После его слов пришедшие со мной упали ниц, а я не на шутку разозлилась. Эта тварь будет решать, жить мне или умереть? И это ему подчиняются? Он очень слабый маг! Его силенок я в подземелье даже не заметила. Как он сумел приручить этих кочевников? Чему научил?

Изуродованное лицо герцога встало перед моими глазами. Картины убивающих друг друга людей заставили содрогнуться вновь. И я заговорила. Заговорила на русском, наказывая, проклиная… Трехэтажные конструкции «истинно русского языка» я закончила пожеланием, в которое вложила всю свою душу:

— Пусть будут прокляты организаторы этих боев, и пусть они познают боль умерших на этой арене! Пусть сгниет заживо человек, стоящий сейчас передо мной, и превратятся в песок эти стены!