Неприкаянная

Боги не оставили нас своим вниманием. Они, видимо, решили, что настрадались мы уже достаточно, а потому до ближайшего городка мы добрались без приключений. Никто на нас не нападал, никто на наше добро не позарился. Вот только ни в какой магистрат я не пошла, а герцога самым наглым образом опоила снотворным. Ну не хотела я попасть под надзор Серых, очень не хотела. Я же не дурочка и прекрасно понимала, что стоит только подать им весточку — и все. У следующего населенного пункта нас будут ждать. К нашему пути стянут всех, кого только можно, а это будет обозначать только одно: мне придется уходить. Если я хочу остаться в стороне, мне пришлось бы уходить уже сегодня ночью, а я еще не готова к этому. У меня есть еще несколько дней, которые я могу провести рядом с ним. Быть может, никогда в жизни у меня больше не будет такой возможности. А потому мы будем обходить поселки и города стороной, пока можно. Я готова резать всех нападающих на мелкие кусочки, если это позволит мне побыть рядом с ним хотя бы еще один день.

Мне не поверили. Я почти обиделась. Как он мог мне не поверить? Забыла я про магистрат. Забыла. Чего орать-то так? А герцог-то поправляется! Сил хватает орать. Вон даже приподнялся сам, правда ненадолго, но еще сутки назад он и этого не мог сделать. Завтра поднимать будем. Раны на теле полностью зажили. Пора. Пусть делом займется, ходить заново учится, ложку руками держать самостоятельно, да просто в туалет ходить. Как же хорошо, что этот мир магический и в нем так хорошо развита бытовая магия, а то помучилась бы я с чем-то подобным нашим земным медицинским уткам. Вот попробует завтра ложкой в рот попасть и не промахнуться с закрытыми глазами, а я посмотрю на него. Хотя он же маг? О-о-о! А веночек шаманов моя светлость уже расковырял! А я и не заметила сразу. Когда же он успел-то? Ну, ясной картины происходящего он все равно не получит. А там и время расставания наступит.

Нет, это надо же… Усыпила и сделала все по-своему. Хитрюга. И ведь пока на ноги не встану, так и будет дальше все продолжаться.

Герцог понимал, что он теперь в неоплатном долгу перед этой молодой женщиной, но никак не мог понять, почему она не согласилась на его предложение. Уже через пару дней их путь был бы полностью безопасным. Дополнительная охрана и сильный целитель уже спешили бы на встречу с их отрядом. Серые наняли бы для их охраны лучших из лучших. Но она «забыла», и вот они уже четвертый день не торопясь двигаются по тракту к столице, не встречая почему-то на своем пути никаких селений.

Магия в полном объеме вернулась к своему господину, и ему не составило труда узнать причину. «Госпожа приказала» — и все. Отряд воинов, сопровождавших их фургон, обошел стороной два селения, подчиняясь черной вдове. Два воина заезжали в село, пополняли припасы, но… «госпожа приказала». Никто не задавал вопросов и не обсуждал ее распоряжения. Мужики помогали ему выйти, оправиться, водили вдоль фургона, рассказывали об окружающей природе, о том, как попали в плен, о своих семьях и ничего о ней. Никто так и не рассказал ему о том, как она выкупила их на рынке, как обнаружила заговор против себя и что сделала с провинившимися. Ни слова о том, как она выглядит, ни слова о ее распоряжениях, ничего. Описали довольно подробно только зверя, сопровождающего ее. Лучше бы они этого не делали. Очень уж описанная ими зверюга походила на одного из тех котов, от лап которых он должен был умереть.

Целых четыре дня они обижались друг на друга. Никаких вопросов. Никаких ответов. Он не выдержал первым:

— Не молчи! Расскажи мне о звере, что дышит мне в затылок, пока ты перевязываешь мои глаза, а еще о том, как продвигается мое лечение. Ты простая вдова, молодая женщина. Поставила меня на ноги, обещаешь помочь с глазами. Откуда ты знаешь, как надо лечить людей? Скажи хоть что-нибудь! Не молчи, пожалуйста!

Молчать и дальше изображать из себя обиженную госпожу она не стала и довольно охотно начала отвечать на его вопросы:

— Любая провинциальная леди учится разбираться в травах с детства. Целители в селах и маленьких поместьях встречаются редко, а дети болеют часто, еще чаще они падают, ушибаются, ломают руки и ноги, получают порезы, тренируясь владеть мечом. Я делаю все, что могу. Приедешь во дворец, покажешься королевскому целителю, выслушаешь от него все, что он думает о таких доморощенных знахарках, как я, и будешь лечиться по новой. А глаза… Будут видеть твои глаза! Еще дней десять с повязкой походишь, примочки мои поделаешь, и можно будет снять повязку. Вот только я бы посоветовала тебе, ваша светлость, носить несколько дней что-то вроде густой вуали. Глаза должны привыкнуть к свету, особенно яркому свету, он порой обжигает намного сильнее, чем огонь.

— Ну а сопит у меня над ухом кто?

— Кто, кто… Шан сопит. Котик мой. С ним ты на арене близко познакомиться не успел. Двое молодых, что тебя там порвали, остались в степи, присоединились к диким сородичам, а старший со мной. Вот он тебе в затылок сейчас и дышит. Страшно?

— А тебе не страшно?

— Мне? Нет.