Неприкаянная

— Глупая! Если родители не смогут дойти с ними до монастыря, не смогут понять своей вины, ничего путного из этих детей не вырастет. Ты могла бы забрать детей у живых, здоровых, полных сил родителей? Не-э-эт… У каждого в этом мире своя судьба. Кому-то боги посылают испытания, кого-то милуют, кого-то наказывают, на кого-то не обращают внимания. Ты была послана этим людям, как дар богов, они не поняли и теперь наказаны. Делай, что можешь, и не бери на себя лишнего. Ты не богиня, ты человек. Научись оставлять людей наедине с их судьбой, с богами. Меня вот боги тоже наказали, и так наказали, что я до сих пор не уверен в том, что остался жив. Расскажи-ка лучше, где мы? Кто ты? Как ты меня с арены вытащила и зачем тебе все это?

— А давай я тебя буду кормить и рассказывать! Вот сейчас принесу бульон с сухариками и каши жидкой.

Не договорив, она поспешно выскользнула из фургона. Натаниэль усмехнулся. Если таким способом его спасительница пытается уйти от ответов, это она зря. Никто и никогда не мог отвлечь его от того, что его действительно интересовало.

— Ну вот… Шан, уйди с дороги! Тебя уже кормили. Сейчас его светлость приподнимем, покормим, помоем, разомнем, а потом опять спать уложим.

— Я ем. Ты отвечаешь. Помнишь?

— Помню… Рот открывай, наша светлость. Так, с чего начать-то? А, ладно… Мы с вами и люди, которые нас сопровождают, сейчас находимся на территории королевства Нурин, почти дома. Нападения мурдов опасаться уже не приходится, а вот местные разбойники — дело другое. Правда, вряд ли их привлекут обычный фургон, четыре полупустые телеги, бабы, ребятишки и двадцать хорошо вооруженных воинов.

— Ты не права. Бабы в этих местах самый ходовой товар. Ждите нападения. Рассказывай дальше.

— Ну, раскомандовался, светлость ты наша. Вот ты спрашивал, кто я. Вдова я. На территории мурдов оказалась совершенно случайно. Моя рваная физиономия так их впечатлила, что мне было позволено не только покинуть гостеприимные степи, но и выкупить твою полумертвую разделанную тушку. От амфитеатра до границы нас сопровождал отряд степных воинов. На границе пришлось искать новых провожатых. Драгоценное колье пришлось обменять на захваченных мурдами переселенцев, выставленных на торги. Забирать пришлось не только воинов, но их жен с детьми, а также их попутчиков. Сегодня утром попутчиков пришлось предоставить своей судьбе. Теперь нас сопровождают только воины и их семьи. Имей в виду, светлость, устраивать их дальнейшую судьбу будешь ты, у меня своих проблем полно, не захлебнуться бы. Я иду с вами до Зубастых гор, а дальше они будут за тобой приглядывать.

— Как ты, милая моя леди, искусно обошла мои вопросы! Да я упрямый, расспрошу еще не раз и не два. А вот насчет сопровождения… В ближайшем городке нужно попасть в магистратуру, найти представителя моего ведомства и через его почтовый пенал передать письмо тому, кто сейчас возглавляет Серых. К тому времени, как мы доберемся до Зубастых гор, нас встретит хорошо подготовленный и вооруженный отряд. Открываться раньше времени мне бы не хотелось. В столице, да и не только, остались люди, которые сделают все возможное и невозможное для того, чтобы я не вернулся домой уже никогда.

— Мужики… Какие же все-таки мужики! Только-только оживать начал, а уже планы, команды. Вот сейчас разбойник из кустов выбежит, и ты воевать побежишь. Ага, если встанешь. А ты не встанешь. Вон, пока ел, устал так, что еле языком ворочаешь. Сейчас мышцы разминать начну, потом помою. Ты еще в процессе заснешь, и до утра тебя даже землетрясение не разбудит. Вопросы у него! У тебя вопросы, ты и мучайся. У меня вопросов нет. Мое дело тебя на ноги поставить, зрение тебе вернуть. Встанешь, меч в руки возьмешь, вот тогда и будешь командовать. Ну вот и кончились силы твои, хороший мой, ты только поправляйся, а там все обязательно будет так, как ты этого захочешь. Какие же вы славные, когда спите и не командуете.

Ничего больше услышать он уже не мог. Сон укутал его своим теплом и покоем.

Как же вовремя, ну или не вовремя, он очнулся! Командовать принялся, вопросы задавать. Я рада. Правда рада. Теперь он быстро на поправку пойдет. Вот только я уже не смогу говорить ему о моей любви. С этого дня я целитель, сиделка, попутчица. Как же больно где-то там, глубоко внутри, там, где прячется глупая женская душа.