Неприличное предложение

— Сдадим её нашим властям и посадим за покушение на Прегера или отправим на корм рыбам? Говорят, Мальтийское побережье славится своими белыми акулами…

— Пусть живёт, — прохрипел Илья.

— Тебе она такого шанса не дала, — прищурился Селиванов.

— Поэтому я и не она, — выдохнул он уверенно.

— Как скажешь, — легко согласился Гриша. — А сейчас забудем о ней. И вернёмся к тебе. Знаешь ли ты, Илья Лейкин, что в той каменной заднице, куда ты свергся с высоты нескольких десятков метров, есть только одно место, где можно было не сломать шею и не отбить себе весь ливер на котлеты? Узкая и глубокая щель между двумя прибрежными валунами. И ты, красавчик, угодил именно в неё. Вот брат Джон не даст соврать, — повернулся он к вошедшему и тихо вставшему у стены рыцарю.

— Мне надо по этому поводу поставить кому-нибудь свечку? — прохрипел Илья.

— Не богохульствуй, брат мой, — скривился Селиванов, пользуясь тем, что брат Джон не понимает русский и особо не миндальничая. — Но я думаю, это всё же знак. Или повод. Начать всё сначала.

— В каком смысле? — взгляд мальчишки стал осмысленным, серьёзным.

— В самом прямом, мучачо. Думаю, Илье Лейкину надо умереть.

— ?…

— Да не смотри ты на меня так! Я не сошёл с ума, — в пропотевшей насквозь рубашке, стоявшей на нём колом от пота и морской воды, как на старом пирате — несколько недель ухаживать за бредящим пацаном, практически не отходя, это вам не барышень катать на колесе обозрения, — он потянулся за бутылкой местного крепкого вина. Отхлебнул и плеснул в стакан для Ильи. — На-ка вот, держи! Нельзя такие новости сообщать на трезвую голову.

Тот по привычке снова попробовал протянуть правую руку, но быстро сообразил, что не может, и сжал стакан левой. Селиванов ждал пока глотнёт. Скривился вместе с ним, когда Илья закашлялся, и, кажется, даже услышал хруст его потрёпанных рёбер.

Ему, конечно, показалось. Рёбра его уже срослись. А парень сморщился и снова справился, и с болью, и со стаканом, и с обжигающим с непривычки горло терпким вином.

— Ну вот, а теперь поговорим по-мужски, — сделал ещё глоток Селиванов и отставил бутылку. — Твоя девушка с Прегером.

— Не новость. Мы расстались.

— Не перебивай. Я просто перечисляю, что в старой жизни тебя больше ничего не держит. А, собственно, что тут перечислять, — взмахнул он бутылкой. — Семьи у тебя нет. Имущества нет. Друзей нет. Любимая девушка с другим. Зато есть хвост проблем, сомнительная репутация трахателя старух и мальчика по вызову, куча долгов, разбитое сердце и непосильное бремя…

— Ну кто-то же его должен нести, — хмыкнул Илья.

— Если ты сейчас про мать, то о ней не волнуйся. О ней позаботится Прегер. Да ей и самой пора уже научиться нести ответственность за свою жизнь, а не сидеть у тебя на шее.

— И что ты предлагаешь?

— Всё, мой мальчик, — потянулся он к сумке и достал оттуда новенькую красную книжечку с мальтийским гербом на обложке.

— Это что? — спросил Илья, когда она оказалась у него в руке.

— Не разочаровывай меня, — скривился Гриша. — Это же очевидно. Паспорт.

Илья открыл его на фотографии и глаза его полезли на лоб, к спёкшимся от крови волосам:

— Мой паспорт?

Шевеля губами, он беззвучно прочитал имя.

— И как я буду с ним жить?

— С мальтийским паспортом, что даёт право на безвизовый въезд в сто восемьдесят три страны мира? Думаю, хорошо.

— С новым именем.

— Ну я же как-то живу.

— То есть ты?.. — удивился Илья.

— Нет, с рождения я не Григорий Селиванов.

— Не зря мне казалось, что тебе не идёт это имя. Какое-то оно…

— Чужое? — усмехнулся Гриша. — Ну, что есть, то есть.

— А деньги? Где я возьму деньги?

Тот положил поверх одеяла банковскую карту.

— В тумбочке. Но на первое время тебе хватит.

— А защита диплома? Университет?

— Мальчик мой, ты и без диплома отличный специалист. Например, по истории. Вон брат Джон не даст соврать, — кивнул он в сторону уже затеявшего в маленькой комнатке уборку монаха. — Ваши с ним беседы и твои познания его очень впечатлили. Но хочется перефразировать бессмертную фразу: диплом какого ВУЗа вы предпочитаете в этой части земли?

— Ты волшебник что ли? — хмыкнул Илья и скривился от боли.

— Я не волшебник, ми мучачо. Я — человек мира. А для таких как я не существует границ, запретов и невозможного. У нас везде есть нужные люди. Звонок, два, и в любой стране я найду того, кто сделает то, что мне надо. Это вон как орден, — качнул он головой в сторону монаха. — Были бы деньги. Но я не приглашаю тебя из одной жопы в другую, стать таким как я. Я предлагаю тебе выбрать свой путь. И начать всё сначала. А такой случай, согласись, выпадает не каждому. Предлагаю, потому что ты свернул не туда, мой мальчик. Оно ведь не потому жизнь не складывается, что родился под несчастливой звездой или вынудили обстоятельства, так всегда происходит, когда идёшь поперёк души.

Селиванов встал. Илья поднял на него глаза.