Неприличное предложение

— Почему не надо, Платон? Что плохого в том, что я хочу увидеть место, где он погиб, прикоснуться к тем камням, положить цв… — она ткнулась лицом в руку с зажатым в ней мокрым платком и с трудом, но всё же сдержала слёзы. Я тоже…

Зачем я вспомнила об этом сейчас, выходя из клиники?

Потому что на парковке нас ждал Григорий. А Божена сказала такую странную фразу, обнимая меня на прощанье, вроде: они что-то скрывают про Илью. И прошептала мне на ухо: «Спроси у его помощника».

Но я не спросила.

Ни тогда, когда Гриша приехал с Мальты, словно вернулся с войны. Мрачный, обветренный солнцем, молчаливый.

Ни сейчас.

Особенно сейчас. Ведь он пришёл попрощаться.

— Всё же уезжаешь? — вздохнул Прегер.

— Да, амиго, — брякнул Селиванов ключами от машины, и, словно опомнившись, протянул мне журнал. — Очень занятный номер. Свеженький. Тебе понравится. Ну, долгие прощанья — лишние слёзы, — хлопнул Прегера по плечу и ушёл.

— А куда он? — спросила я Платона уже в машине, листая журнал какой-то авиакомпании, что, видимо, раздают в самолётах.

— Домой.

— Серьёзно? — подняла я глаза, перестав бездумно перелистывать страницы. — У Гриши есть дом?

— Дом он там, где любимая женщина. Та, что мы зовём своей, вопреки всему. В его случае одна и на всю жизнь. А любя, не отрекаются, — улыбнулся мне Прегер. — Но боюсь, просто ему не будет.

— А когда ему было просто, — пожала я плечами, поражённая в самое сердце, что Повелитель оргазмов однолюб и замерла, увидев на странице знакомый почерк.

Затаив дыхание, я подняла журнал к глазам:

«Не знаю, зачем я это пишу.

Но перелёт такой долгий, а тут только этот журнал и ручка…

Помнишь, Хвостик, ты сказала выбирать счастье. Я тогда подумал, знаешь, если бы у меня действительно был выбор, если бы кто-то вдруг предложил мне начать всё сначала и переписать жизнь с чистого листа… я бы начал.

Но в этой «первой» жизни изменил бы всего одну вещь. Когда ты предложила мне… ну ты помнишь своё неприличное предложение… я бы сказал: «Да».

Вот, собственно, и всё, что я хотел тебе написать.

Да, ещё, что всё ещё люблю тебя. И что любовь она… дольше жизни.

Твой (без прозвища)».

Я перевернула страницу.

Журнал был за октябрь…

Мы не знаем зачем принимаем те или иные решения.

Иногда нас к ним подталкивают и у нас не остаётся выбора.

Иногда делаем то, что никто не понимает, и только мы уверены, что это правильно.

Мы не знаем почему. Мы не знаем зачем…

Но чтобы не ошибиться, какие бы неприличные предложения ни делала судьба — принимаете!

Ведь жизнь продолжается…

Вместо послесловия

Три месяца назад…

— Ну слава богу! — выдохнул Селиванов, когда веки парня дрогнули и он открыл глаза.

Пусть ещё невидяще смотрел перед собой в пустоту, и вряд ли понимал кто он и где, но был жив и пришёл в себя после трёх недель в отключке — это главное.

— М-м-м, — застонал Илья, пытаясь пошевелиться, но тугие бинты ему не позволили.

— Ну и напугал ты меня, амиго, — покачал головой Григорий, глядя на его мучения. Он был совсем не уверен, что обойдётся без последствий — всё же тот хорошо приложился о камни. Но могло быть хуже. Так сказал брат Джон. А эти госпитальеры, потому испокон веков так и зовут свой рыцарский орден, что умеют врачевать.

Пусть нырнул за Ильёй Гриша сам и на берег под проливным дождём выволок сам, намучился, но выволок — это убежище, уход и другие услуги, о которых пока знали только они вдвоём, предоставил именно престарелый рыцарь Мальтийского ордена.

— Шестёрка Прегера?! — прозвучал слабый голос.

— С возвращением, Лейкин! — хмыкнул тот.

— Рита, — скривился он. Попытался поднять правую руку, но не смог, потрогал повязку на лбу левой.

— И память тебе, вижу, не отшибло. Что тоже хорошо. Я в курсе, что это была она. И я пока за ней присматриваю. До твоего решения.

— Она наняла киллера. Для Прегера, — прохрипел он.

— А, ты об этом! Да жив он, жив твой Прегер. Пуля попала в руку. До свадьбы заживёт.

Илья болезненно скривился.

— Прости, что по больному, — усмехнулся Селиванов. — Но я же не сказал чьей свадьбы.

— До какого решения? — снова не разочаровал Гришу пацан, хотя вид у него был такой, словно сейчас блеванёт. На этот случай Селиванов уже запасся какой-то пластиковой миской. Но пока за ней тянулся, парень справился с приступом тошноты и Гриша, подумав, протянул ему стакан воды.

Помог сделать пару маленьких глотков, приподняв. Уложил обратно. И потом только ответил.