Непримиримые 2

— М? — непонимающе кошусь. Парень, осаживая меня обратно, открыто улыбается, но уже раздражает его привычка зубоскалить, особенно, когда нет причин для этого. И зрачки расширенные не нравятся. Опять принял чего-то!

Но рукой своей завладеть позволяю. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы целоваться не лезло… и между ног.

Поединок довольно затяжной и, как по мне, скорее бы уже закончился. Лучше точку поставить в споре, чем вот так нервничать и маяться, словно на углях.

Еще через жутко резиновую минуту оба бойца уже не тратят силы понапрасну, каждый удар выверенный и продуманный. Шаги не столь плавные, чуть покачивающиеся. Взгляды из-под бровей верхней защиты.

Противники явно вымотаны.

Разумная мысль упорхает, когда замечаю едва заметный кивок Лианга.

Сердце конвульсивно дергается. Перевожу взгляд на клетку.

Несмотря на свирепость Ю Ли, — а он явно прибавляет в скорости и разящих ударах, — Ромка смотрится просто потрясающе. Эдакий медведь, — вроде неспешный и ленивый, но на деле опаснейшее животное на планете. Он в быстроте не уступает другим хищникам и по мощи тяжеловесам, а по расчетливости — хитрым и смекалистым.

Танцует по рингу конечно не так споро, как Ю Ли, но весьма маневренно. В угол себя зажать не позволяет.

Противники обмениваются пробными толчками, ударами, промахами. Обманками выводят друг друга на эмоции, выжидая более удачной ошибки от соперника.

Ромка раскачивается, подступает ближе, ускоряется… проходясь несильной серией, на последнем ударе Ю Ли позволяет Штыку попасть в лоб.

Парень от радости забывает об осторожности и вкладывает силу в очередной удар…

Китаец ловко уклоняется, пропуская Штыка мимо, — который тотчас сбивается с шага, — и точечным, разящим ударом вбивает кулак в затылок парня.

Дыхание вылетает, сливаясь с рваным охом зала. Неосознанно подаюсь вперед… и оседаю аккурат со Штыком, с грохотом ухнувшим так, будто его сразила пуля.

Лицом в пол…

К Штыку бросается рефери, склоняется…

— Врача! — орет медикам, но они и без того уже в клетку врываются. Еще пара с носилками, чуть погодя. Два мужика, больше смахивающих на бойцов, суетятся возле Ромки, который продолжает лежать без движения.

Ю Ли с ледяной улыбкой ходит по периметру октагона, яростно дыша. И только рефери ему что-то говорит, вскидывает руки жестом победителя.

Толпа разделяется, кто-то вопит в экстазе, — явно болея за китайца, — а кто-то мрачнее грозовой тучи…

Игнат возле входа в клетку за сетку цепляется, беспокойным взглядом гипнотизируя медиков и друга.

В ложе Селиверстова паника, суета. Лерку приводят в чувства. Анька и Зур возле толкутся, что-то говорят, убеждают… Только девушка от обморока отходит, тотчас впадает в прострацию. Уставляется невидящим взором в никуда. Снежикова и Темыч обмениваются взволнованными взглядами. И как они ни тормошат девушку, из коматоза выныривает, лишь когда, после бодрящих процедур медиков, Ромка кое-как ворочается, хотя пара других уже собирались его на носилки уложить.

Штык отмахивается от суеты специалистов и уже вскоре поднимается на ноги, чтобы с достоинством принять свой проигрыш. Китайский боец в своем углу, когда пригласят в центр для объявления победителя. Прежде, чем китаец подступает к рефери, я улавливаю благодарный кивок Лианга, который он бросает, пристально смотря на Ю Ли — боец не задерживается с ответкой, еще и пальцем в сторону бывшего хвастливо тычет «я это сделал, с тебя причитается…»

Бойцы покидают октагон, рефери переговаривается с оставшимися медиками, а в клетке появляется ринг-анонсер. Вскоре его голос звучно наполняет помещение, сообщая о боях, которые должны будут состояться в другой день. Нагнетает эмоций, бросая для затравки какие-то громкие имена, при звучании которых толпа восторженно гудит и аплодирует.

А я бездумно гляжу на оголодавшую свору людей и пытаюсь понять, когда же мы утратить успели одно из наиглавнейших человеческих качеств — гуманность.

Настолько одичали, что нас не волнует судьба того, кто только что бился на ринге. Я не лучше… Впервые за все время озабочиваюсь проигрышем Ромки. Ладно, я… Шувалов, Лианг… а что Штык теряет? Это же не просто бой… Заказной, совсем на другую сумму. И что кроме галочки «проигрыш» еще Голем вменит парню?

— Детка, — отвратительным погонялом отрезвляет Родион, вынуждая обратить на него внимание. — Боюсь, сегодня не твой день, — а на лице столько загадочности.

— Уже поняла, — ворчу, поглядывая на Гордеева, который переговаривается с Джи Линем. Они жмут друг другу руки, обмениваются похлопыванием по спинам, короткими фразами.

Как пить дать, сейчас затребуют от меня возмещения проигрыша.

От одной мысли, что придется полуголой вышагивать перед сборищем оголтелой толпы, жадной до плоти, тошно становится.

— …если бы не твой спаситель, — заканчивает размыто фразу Шувалов, и я выжидающе гляжу в зрачкастые глаза, где от льдистости лишь тоненькая окантовка виднеется.

— Я тебя не послушал, — хмыкает парень, виновато дергая плечом, — и поставил на этого, китайского убийцу, — кивок на ринг, где уже готовятся другие участники.