Непримиримые 2

— Ой, да ты вообще последнее время ни на одной тусовке не был, — с игривым укором и пальчиками по моей груди узоры выводит.

— Дела, — вторю безлико. — А ты… вы, — учтивый кивок Катюхе, которая рядом пританцовывает, потягивая светящийся коктейль, — как посмотрю, на том же месте, в том же составе и неустанным настроением оторваться.

— Ага, — лукавая улыбка, коварный блеск в глазах. — Пойдем танцевать, — не спрашивает, тянет с вип-этажа.

Не жажду тряски на танцполе, но когда настойчиво просят, нельзя отказывать девушке.

Не успеваю спуститься — сбиваюсь с шага. Какой-то чертов бзик, но из всей массы народа четко вычленяю парочку едва ли не на краю площадки. Королек в объятиях Шувалова… Родион счастливо пьян, угарно бодр. Забывая о рамках приличия, шарится ладонями по заду Ирки, и созерцание интимных танцев совсем не способствует усмирению подкатывающей ревности.

Бл***, Шувалов много себе позволяет!

Вижу, как крепится соседка, злится, что-то убедительно говорит…

Кулаки чешутся ему морду набить. Вроде понимаю, что это всего лишь танец, но, сук***, зачем так развязно лапать ЧУЖУЮ девушку?

Уже было забываю с кем и куда иду, как меня одергивает Ольга:

— Верст, ты куда?

Беглый взгляд на Шум…хера и Королька — его руки на ее талии, ее — обвивают его шею.

Пристойно. И даже если бы нет… Они, твою мать, пара!

Я-то каким боком решил вклиниться?

— Олюш, мне что-то не хочется танцевать.

Знакомая так масленно улыбается, что внизу живота мерзко жарко становится:

— Ты сегодня быстрый, мог бы для начала меня чуть потанцевать в прямом смысле.

— Да я не о том, — отмахиваюсь шутливо. — На улицу хочу. Проветриться…

— А-а-а, — задумчиво тянет Ольга. Косой взгляд на Катюху, та морщит носик, уже пританцовывая под музыку с каким-то парнем.

— Ну пойдем, — подмигивает знакомая, прокладывая дорогу к выходу, при этом держа меня за лацканы рубашки без рукавов.

* * *

— Ну что? — мурчит, когда оказываемся на улице. — Полегчало?

Жадно втягиваю свежесть ночи и закрываю глаза, требуя бунтующее эго усмириться.

Стальные яйца, несгибаемый брутал!!!

Меня так просто на эмоции не вывести.

Когда в голове становится яснее, а на душе легче, киваю:

— Да, теперь норма, — прислоняюсь к стене здания за несколько десятков шагов от большой массы народа у входа в клуб и, задрав голову, бесцельно гляжу в сереющее небо. Твою мать, скоро опять дождь будет. Погодка под стать настроению.

Ольга выуживает из сумочки пачку сигарет, зажигалку. Подкуривает две и одну мне протягивает:

— Держи. Помнится, ты иногда себе позволяешь, — многозначительно, — особенно после хорошего секса, — все же добавляет.

Дивная память. Для любовницы вообще расчудесно.

Секунду сомневаюсь. Крайне редко курю и сейчас не горит, но плюю на мысль и забираю. Пробегаюсь взглядом по алым губам Ольги. В памяти отчетливо пульсируют картинки, как мы с ней трахаемся. И если ничего выдающегося внутри нет, что бы тянуло туда вернуться, то минет она делает искусно…

— За помаду отдельное спасибо, — парирую не менее двояко. — Давненько не кушал.

— Всегда за, — принимает игру знакомая. — Только намекни…

Затянувшись чуть эротичнее обычного, выпускает в сторону дым и подступает кошкой:

— И-и-и-и? — не сводит похотливых глаз. Именно похотливых — интересного разреза, умело подчеркнутых ярким макияжем.

— И-и-и? — вторю, в сторону дунув ядовитый смог.

— Ты загадочный какой-то, Верст, — лукаво улыбается Оля, — раньше сразу в лоб: ты классно выглядишь, пошли трахаться, а сейчас…

— Старею, — делаю глубокую затяжку и чуть дольше задерживаю дым в себе. — Теряю шарм…

— Уж его-то у тебя через край, — смеется знакомая на низкой частоте. Мне приятен такой флирт. Милый, дружеский, без лживой жеманности.

— А вот и он, этот говнохам! — Интимность обстановки нарушает скрипуче мерзкий голос чертовки. Девчонка сильно датая. Стоит, смолит сигарету, покачивается, будто ветка на ветру. Рядом переминается с ноги на ногу блондинка. На лице отчаянье и страх.

— Вич, ну что ты к нему прицепилась? — похныкивает девушка.

— Да погодь ты! — отмахивается брюнетка. — Хочу прояснить, ты, бля***, во всем так хорош, как языком мелешь?

— Мелкая, вали домой и в люльку, — миролюбиво прошу. Мне так хорошо было с Ольгой, уже гнусная часть меня прикидывала, как потрахаться, но так, чтобы и для совести ненакладно было, и девчонка довольной осталась.

— Урод, еще соску предложи! — беснуется чертовка. Я от нее реально устаю. Умнее было бы промолчать, но не могу.

— Мелкая, моя соска в твой грязный рот и вагину не полезет, — не знаю, поржать или наорать на дуру, из-за которой сказочность момента рассеялась, и теперь я в беспробудной серости неудачной ночи. А что важнее — бесцельно проведенной, почти бездарно потерянной, хотя начало обещало много удовольствия.

— Муд***, штампованная, — даже напрягаюсь, когда девчонка на меня с когтями бросается. Но на ее руке блондинка повисает:

— Хватит, прошу. Я не могу так больше. Ты позоришь нас… — начинает реветь.