Непримиримые 2

Пропускаю мимо ушей, не шибко принимая на свой счет, но уточняю:

— Я не понимаю твоей ненависти, — досадую праведно. Надоело уже терпеть его хамство и откровенную злобу. Дорогу ему не переходила, гадостей не творила, да я его до турнира-то и знать не знала…

— Смирись, птичка, — голос Вики вклинивается в толком не начавшийся разговор. Девушка как всегда, яркая и вызывающе веселая, — не любит он тебя просто.

Гордеева тормозит возле столика братьев. Уже с полупустым бокалом.

— Это шутка такая? — недопонимаю юмора.

— Нет, — кривит губы девушка, — реалии жизни. Ты красивая, умная, талантливая. А ему с юности такие как ты — кость посреди глотки.

— Заткнись, — тявкает Гризли, по звериному край верхней губы ощеривая, в глазах прежнее безумие.

— С чего бы? — пьяно фыркает Вика. — Правда не нравится? Вали в пещеру, там тихонько дрочи на глянцевые фотки журнала о тачках.

— Вик, — рокот старшего на миг затыкает Гордееву, — ты перегибаешь палку.

— А вы нет? — с вызовом, и махом допивая свой напиток. Опять на меня смотрит. — Гризли был влюблен в красотку. Она его нет-нет, но крутила умело. Ему все говорили, что она еще та сук***, он не верил, пока рога не стали столь очевидными, что веселили всех вокруг, а ему спать не давали. Он перебрал с горя и в аварию угодил. Поэтому ничего личного, — морщится Вика, шваркнув пустым бокалом по столу, — как в анекдоте: «Бл***, ну не нравишься ты мне!» А если учесть его зависть в любовных похождениях Селиверстова, а благоверная как-то и парню дала, сам бог велел на тебе оторваться. Так что — приговор!

— Ты стала много лезть не в свои дела, — грозно рокочет старший, сощурив зло глаза.

— Игнат мне не чужой, — хмыкает Вика борзо. — Может, замуж выйду…

— Сук***!!! — Гризли даже порывается вскочить, но его удерживает за руку старший.

— Пусть треплется. Ее уже давно никто всерьез не воспринимает.

— Думаешь, мне не плевать? — с брезгливой жалостью окидывает братьев взглядом Вика. — ПЛЕВАТЬ! Мне стыдно, что я часть вашей семьи…

— Мы это легко исправим… — младший, как шавка.

— Да пох***. Бабло не все ваше, мальчики. От родителей наследство. Если бы не их начальный капитал и бандитские связи, кем бы вы были?

— Вот и не забывай, что пустышка, — никак не угомонится Гризли.

— А я не говорю, что чего-то стою. Прожигаю говножизнь, но в отличие от вас, не порчу чужие. Мне нравится Ира. Она крутая и сильная, а вы с братом — нет. Совсем опустились в желании доказать, что круче вас никого. Раз так, я хочу оказать поддержку «чести и правде».

— Тебе пора бар опустошать, — мотает головой лысый.

— Уже! — пшикает идиотски Вика, едва не навернувшись с высоких каблуков. — Пьяна, счастлива, бесстрашна… Можно? — смотрит на меня и кивает рядом.

— Конечно, — отзываюсь зажато, толком не понимая, рада я такой компании или нет.

Голем, скрипнув зубами, уставляется на меня:

— Ну и что ВЫ надумали?

Намек ясен — мужик усек, что не одна я умом блеснуть решаю.

— Игнат в коме, — набираюсь смелости и все же начинаю говорить.

— Я в курсе, — безлико.

— А я в курсе ваших дел и договоренностей.

Лысый мажет недовольным взглядом по Вике, девушка разводит руками и цыкает, мол, упс, прости.

— И каким боком это касается тебя? — хмурится Гордеев.

— Если он не выйдет из этого состояния, даже если и выйдет, — поправляюсь торопливо, он все равно не сможет уже участвовать в турнире.

— Мне похр***, - брякает холодно Голем, — у меня в запасе куча обязательств его друзей.

— Да, но это ниже некуда, воспользоваться моментом, когда Игнат не может по причине здоровья отстоять себя. Он же не виноват, что на койке больничной оказался! — пытаюсь донести по сути понятную любому человеку правду, но видимо, туго догоняемую этими нелюдьми.

— Этого стоило ожидать. В подобных играх часто случаются травмы и… комы, — огорошивает нескрываемым презрением и в который раз убеждает, что он хуже, чем думаю.

— Но вам с растения нечего взять, а я предлагаю себя вместо Игната и ребят.

— Себя? — коротко хохочет Голем, но не найдя отклика ни в сестре, ни в брате, ни в реакции охранников, которые стоят неприступными и безэмоцинальными глыбами рядом.

— А че ты удивляешься? — вновь лезет с репликой Викай, откидываясь на спинку дивана. — Можно подумать ты не в курсе, что она химичит не хуже Бла-бла-еба! — нога на ногу, руки скрещивает на груди, правда, не с первой попытки. — А если учесть заболевание Гризли, перетекающее в хроническую стадию «поиметь Птичку любым способом, даже если в гробу и холодную», так может и ему что-то перепадет. — И так мне по-дружески подмигивает, будто не врубается, что гадостью меня оскорбила, а не возвысила.

Вот уж спасибо, подсобила сестра Гордеевых.

— Нет, — бросаю Вике, аж передергивает от мерзости. Может хоть так до нее дойдет, что такого варианта я не рассматриваю.

Гордеева тотчас хмурится и безлико плечиком ведет:

— Не руби с плеча! — И доверительно шепчет: — Дай ложную надежду, притупи бдительность зверя, — ладошкой рот прикрывает, словно реплика от этого тише звучит и ее никто не слышит.