Непримиримые 2

На память набираю номер Зура. К сожалению, единственный, чей помню.

Братан от счастья аж подвывает. Приходится, уместившись на толчке, некоторое время выслушивать, как он с остальными за меня переживал, в больнице торчал, что для меня конечно важно, но на деле малосущественно. Меня больше волнует, ЧТО С ИРОЙ!!!

Когда все же озвучиваю терзающую мысль, друг умолкает.

— Зур! — рычу в мобильный.

— Верст, тебе нужно сначала оклематься, а потом…

— Бл***, ты не можешь сказать, что с Корольком? — перехожу на гневный тон.

— Она жива, если тебя интересует именно это. В той заварушке почти не пострадала, — диковато и неприятно странно звучит, будто друган размазывает ответ и помимо «той» еще и другие были. — Так, по голове дали, пару синяков, ссадин. В остальном, ты и ее китаец успели…

— Он не ее! — торможу Темыча, тараня его словестный поток. Обрывками воспоминаний цепляюсь за рваные эпизоды случившегося и смутно-расплывчатое появление супер-героя китайского происхождения.

— Ок, не нее, — совершенно не жизнерадостно соглашается братан.

— Он не нее! — вторю с чувством, подспудно ощущая себя идиотом тыкающим в черное и утверждающим, что оно белое. Даже вскакиваю с толчка, будто это как-то устрашит собеседника и заставит сменить показания.

— Ага, — отстраненно, а меня до трясучки злость пробирает.

— Она моя! — категорически без права на сомнительные убеждения в обратном. Пару шагов по небольшой комнатке и обратно к толчку.

— Твоя, — лживо, но достаточно твердо, чтобы мозг перестало коротить.

— Этап… — начинаю следующую мысль, еще полностью не сформировав фразу.

— Верст, ты в коме был почти две недели! — вновь перебивает Темыч.

— Бл***!!! — торможу, как в копанный, и лбом упираюсь в стену. — Нам пиз***…

— Игнат! — настороженно стучит в дверь мама.

— Мы все просрали? — Игнорирую настойчивость матушки: постукиваюсь раскалывающейся от боли головой о прохладную поверхность.

— Нет, — удивляет Зур.

— То есть? — отлепляюсь от стены и таращусь в пустоту. — Я не вышел, значит…

— Игнат, а ну открой дверь! — с пущим рвением колотит в дверь мать.

— Мам, дай поговорить, — мимо трубки. — Говори! — в мобильный.

— Прости, — друг скидывает звонок. В шоке смотрю на мобильный. Голова начинает трещать сильнее. Делаю новый набор — Темыч игнорит.

— Сук***!!! — пинаю стену, чуть не взвыв от новой порции боли и зло отворяю дверь.

В палате уже куча народу. Едва с ними не дерусь, требуя ответа у матери.

Она вынуждает лечь, только при таком условии соглашается поговорить.

Новость убивает.

Ира улетела с Лиангом. Мои дикие попытки вскочить, усмиряют уколом, а когда просыпаюсь, первым, что вижу — письмо. От Иры.

Долго не решаюсь открыть, но… все же читаю:

«Я обещала поговорить, но ты… немного ни в себе. Монолог возле твоей койки остался без ответа, поэтому решила немного облачить мысли в слова на бумаге.

Не знаю, что ты ждал от меня, не знаю, что ты вообще хотел, но боюсь, ничто из этого не будет интересно мне. Остаюсь при своем убеждении — мы не подходим друг другу. Секс — страсть… она угасаема, а оставаться на обломках чувств не хочу, да и тебе это не подходит. Поэтому надеюсь, ты поправишься и продолжишь жить, как жил без меня и наших воин. Очень надеюсь…

Я больше не злюсь. Я не ненавижу, но больше не хочу тебя видеть. Надеюсь, это выполнимо. А нет, я приложу все усилия, чтобы так оно и было.

Тебя ждет яркая и успешная жизнь БЕЗ МЕНЯ.

Как и меня, но только БЕЗ ТЕБЯ.

Будь счастлив, я буду стремиться к тому же.

Поэтому не ищи. Не пытайся найти.

Я там, где хочу быть и с тем, с кем хочу…

П. с. — завещание на мой мозг пришлю позже.

Всего хорошего, мой непримиримый сосед, Игнат Селиверстов…»

Это не ее письмо. Холодное, безликое. Даже слова будто не из ее уст, но почерк… ее.

Что если ее заставили писать под диктовку?

Глупейшая мысль, но она въедается в мозг и лишь этой мыслью хочу жить.

Когда Зур приходит, я его крою всеми матами, которые существуют и их производными. Клянусь, как только встану — закопаю. Он недоволен, стоит возле двери и не подходит. Так и разговариваем — на расстоянии.

Он рассказывает, что случилось: как Ирка творила немыслимое… ДЛЯ НАС.

Все обязательства перекрыты, долги розданы. Враги повержены и обличены, но какой ценой… Я ее потерял.

Бесновато собираюсь сбежать с больницы, но родственники вылавливают. Мы долго орем друг на друга. Корольков на меня, я на него. Мать на меня… между собой и по кругу. А потом мечты и надежды рушит Корольков — подтверждает, Ира улетела.

Я все рано намереваюсь покинуть больницу и поговорить с НЕЙ. Но по разрешению родственников меня охранники скручивают и возвращают в палату. Медсестра пичкает лекарствами.

Я теряю любое желание сопротивляться и бесцельно таращусь в одну точку. Увещевания матери — как об стенку. Я тихо вынашиваю план побега и слова, которые обязана услышать Ирка и только после этого принять решение: отступиться от меня или все же дать нам шанс. Но лекарства такие сильные, что просыпаюсь только наутро.

Мать уже рядом — не дремлет, как впрочем и ее любовник.

А последнее, что меня лишает воли, мольба отца Иры:

— Прошу, дай ей время…