Непримиримые 2

Вот и почудим, а там, глядишь, и пар выпустить получится, если не трахом, то махом кулаков.

У меня времени только на это!..

Часть 3 Глава 8 (Козлина нагулялась, а спатки по расписанию и дома)

ГЛАВА 8

(День седьмой, ночь восьмая)

Ира

— Ир.

Я заканчиваю ужин, когда рядом со мной приседает Амалия. Сегодня ее выпустили под тщательный надзор домашних. Папка от нее ни на шаг, если, конечно, не отсутствует по рабочим делам. Да и лежала она почти все время. Видать, надоело, вот и вышла из «их» — да, теперь уже их с отцом комнаты.

— Скажи, а вы с Игнатом не поругались?

Вот даже не знаю, что сказать. Мы вроде как не ругались, но в довольно натянутых отношениях. Жаль, вам этого знать не стоит!

— Нет, — мило улыбаюсь с набитым ртом.

— А ты не знаешь, где он?

— Гуляет, — продолжаю растягивать губы, но от злости аж скулы сводит. Вот вернется Селиверстов, я ему такую трепку задам. Б**дун неисправимый!

Я совершенно не хочу его выгораживать, но по сути больше не отрицаю, что мы не вместе. Поэтому, как понимаю, для наших родственников «мы вместе» и «загул» — явно перебор, если, конечно, парень не передумал убеждать свою маму и моего отца в том, что мы встречаемся.

Медленно проглатываю кусок печеньки, который едва не застревает поперек глотки.

— Он звонил? — с надеждой глядит на меня Амалия.

— А вам? — глупо, знаю, просто еще не придумала, как ответить. Чтобы поменьше говорить, запихиваю остатки сласти в рот. Жую.

— Нет, — мрачнеет женщина. — Я мать, он передо мной редко отчитывается. Просто, как я знаю, там у друзей… ну, — мнется Амалия, — неприятности, вот и волнуюсь.

Неприятности? Удушливо прокашливаюсь, будто опять печенькой давлюсь. Жадно запиваю чаем. Блин, даже не уточнить, что за неприятности. Сразу вызову подозрение.

— Если вдруг позвонит, я ему прочитаю нотацию, — уверяю с чувством, только проглатываю сладкое.

— Ой, что ты, — отмахивается Амалия, — не надо. Я уже привыкла, что Игнат сам по себе. Но… сердце, вот и… переживаю, — бессвязно бормочет.

Реально жаль соседку. Даже на ее место себя невольно ставлю, и мне так плохо становится. Не дай бог мой ребенок поступил подобным образом. Я бы от неведения вся извелась.

— А сами звонили? — робко забрасываю удочку.

— Трубку не берет, — разглаживает складки на скатерти женщина. — Мы с ним повздорили, он и психанул…

— Это он может, — киваю знающе, — как ребенок малый…

— Ой, Ира, ты это точно подметила, — с мягкой благодарностью смотрит на меня Амалия. — Избаловала я его, все позволяла, мало ругала, а повзрослеть так и не дала. Все боялась, что станет… — запинается женщина, — ожесточится, встанет на дурную дорожку. В итоге взрастила нарцисса.

— Угу, — киваю понимающе, — с замашками неандертальца с одной извилиной, — хмыкаю сердечно. — Бедная его жена.

Настороженный взгляд Селиверстовой заставляет умолкнуть.

— Игнат не так плох, — в словах толика укора, — избалован, но он хороший парень. И очень умный, талантливый.

— Это вы его невесте говорить будете, — фыркаю, поднимаясь из-за стола. — Я больше спец по его недостаткам…

— А вы разве не…

Блин! Чуть по лбу себя не бью.

— Ну, — торопливо оправдываюсь, — встречаться — не жениться. Кто знает, как все обернется?! — выкручиваюсь ловко.

— А-а-а, — задумчиво кивает Амалия. — Возможно, ты права. Но мне кажется, ты его тоже плохим считаешь, — в голосе мелькает крохотная надежда на обратное.

— Он не плохой, а невыносимый, — поясняю свою позицию. — Я бы не смогла с ним ужиться.

— Правда? — теперь в глазах женщины проскальзывает не то радость, не то грусть, не то разочарование.

— Угу, — размыто, просто не знаю, как закончить общение. — Я пойду. К зачету готовиться надо, — спешу покинуть зал. Разговоры по душам с соседкой — не самое желанное для меня на сей момент.

(День девятый, ночь десятая)

Ира

На следующий вечер почему-то тоже начинаю дергаться. Не то чтобы скучаю, но сердечко предательски сжимается от неизвестного чувства, которое пока так и не смогла распознать.

Парень явно загуливается. Мог бы и правда позвонить. Мамка-то его очень переживает. От окна не отходит, телефон все время с собой таскает, на меня с такой надеждой посматривает, что сбегаю от нее, как от чумы.

Мне нечего сказать, нечем обнадежить! Да и не должна я… Это не моя мать!

Так что играю в партизан. Если и покидаю свое укрытие, шастаю по дому так, чтобы реже встречаться с Амалией. Даже тренировку по волеку посещаю, а вдруг кобель там засветится? Но фиг вам! Нет его…

Моя команда радуется, что я в их рядах. В раздевалке наперебой трындычат, что вот-вот соревнования начнутся… День игр, а потом вечеринка. Я натянуто улыбаюсь, киваю… Но согласия на гулянку не даю. Еще не знаю, как жизнь повернется, а давать зазря обещаний не люблю.

Наедине с собой ни о чем не могу думать, только о том, где этот гад. Читаю, да ничего не понимаю. Р-р-р, а у меня экзамен скоро!