Непримкнувший. Воспоминания

Однако устранение Берии требовало очень тщательной подготовки и соблюдения величайшей осторожности. В руках у Берии была вся охрана Кремля и все комиссары госбезопасности, несшие службу охраны каждого из высших руководителей. В его подчинении были пограничные войска, дивизии МГБ, милиция. Он распоряжался всеми видами правительственной связи и превосходно использовал ее в своих целях: после ареста Берии обнаружено было огромное количество роликов, куда записывались телефонные разговоры членов Политбюро с тем, чтобы докладывать результаты подслушиваний самому Берии. Поэтому все подготовительные разговоры и действия приходилось вести, соблюдая величайшую конспирацию: в саду на прогулке, шепотом во время просмотра кинокартины и т. д. Берия имел своих соглядатаев и свои микрофоны всюду.

Самое сложное и тонкое в подготовке было: как заручиться согласием и активным участием во всей операции по изъятию Берии членов Президиума: всех или не всех посвящать в это дело? Если не всех, то кого посвящать? С кого начать? В каком порядке, кому и с кем говорить дальше? Кому и как поручить техническую сторону операции? Все части механизма заговора должны были сработать безотказно. Малейшая осечка могла привести к катастрофе: ради сохранения своего положения на вершине пирамиды власти Берия пошел бы на все.

Позже, вспоминая прошлое, я спросил как-то у Н. Хрущева: все ли были единодушны в необходимости устранения Берии? Все ли прошло в этом плане гладко? Он ответил:

– Ну, как вам сказать… Вячеслав (то есть Молотов) сразу, с полуслова, понял все и определил свою позицию. Когда я намекнул ему, что, мол, вы видите, как ведет себя Берия, и что возникает вопрос, не устранить ли нам его с того поста, который он занимает, пока положение не приняло опасный характер, Молотов посмотрел на меня очень понимающе и задал только один вопрос: как, только устранить? После такого вопроса все было ясно, и разговор пошел в открытую. Н. Булганина уговаривать не пришлось. Он все понимал как положено.

Самым сложным казался на первых порах вопрос о Маленкове. Все знали о закадычной дружбе его с Берией: они всюду вместе приходили, вместе сидели во всех президиумах, вместе уходили, ну, словом, водой не разольешь. Как тут подступиться? Ведь все можно погубить и самому себе петлю на шею надеть.

Но я видел, что и Егору (то есть Маленкову) не по себе. Он ведь тоже, как и все мы, понимал, что Берия торопится занять место Сталина и что в его руках такие средства, что он может с любым из нас сделать все что угодно. После первых же нескольких заседаний Президиума было ясно, куда Берия гнет. Положение Маленкова было сложным. Как председатель на заседаниях Президиума он пробовал буферить, но из этого ничего не получалось. Вы же помните: что ни заседание, кто бы ни вносил какой вопрос, Берия – свой контрпроект. А выступить против – черт его знает, чем это будет пахнуть.

Наконец, вижу, Егор сам начал меня прощупывать. Один раз, другой осторожно сказанул мне, что Лаврентий «все осложняет». Постепенно я увидел, что Егора допекло, и рискнул на разговор. Ну и нужно сказать, что держался он во всей операции очень твердо.

Я:

– Значит, единодушно действовали?

Фыркнув очень характерным для него и своеобразным приемом – надутыми губами, так что они испускали звук «пф», – Хрущев сказал:

– Анастас (то есть Микоян), как всегда, был обтекаем, и трудно было его понять. Он соглашался с тем, что поведение Берии неподходящее, но заявлял: он же не потерянный человек…

Из этой беседы с Хрущевым я так и не вынес твердого убеждения, был ли Микоян хоть частично посвящен в предстоящую операцию. Или, прощупав его и не будучи уверенными в его поведении, Микояна так и не посвящали в заговор, и он узнал о состоявшейся конкретной договоренности по делу Берии только на самом заседании, решившем судьбу Берии, причем и здесь он выступил со своим тезисом о Берии: «Он же не потерянный человек».

Любопытно, что через 11 лет от Микояна пришлось скрыть и всю операцию со снятием Хрущева. А на заседании Президиума, решившем вопрос об отстранении Хрущева, он повторил ту же формулу: «Он же не потерянный человек…»

Всем посвященным в дело было ясно, что отстранить Берию демократическим путем было невозможно, его сообщники привели бы в действие всю идеально отлаженную за эти годы машину службы государственной безопасности против любых руководителей партии и правительства. Отстранить Берию от занимаемых им постов можно было только путем внезапного ареста и заключения под стражу его и его сообщников по МГБ, с тем чтобы все последующие должностные и судебные процедуры осуществлялись в условиях строгой изоляции.