Непростое наследство

На лицах Алера, Лоупа и тем более Тьерна не было написано того отвращения, что возникло у Ризы. Они не отводили взглядов, не переминались с ноги на ногу, не принимались неловко кашлять, желая оборвать молчание, которое теперь стало по-настоящему гнетущим. Шарик света под потолком, который контролировал Тьерн, вдруг показался чересчур ярким и неуместным.

— Со мной этот фокус не пройдет, — уже без усмешки проговорил Кристоф. — Хоть сдохни, я корчиться как он не буду. Думаешь, не знаю, кто ты и на что способен? До меня доходили кое-какие слухи.

— И какие же? — Реджис плавно оттолкнулся от стены.

— Приятель один рассказал, каким ветром тебя сюда занесло. Интересно, они знают?

Кристоф кивнул на Тьерна за спиной, который ткнул его в плечо, добавив хмурое «тихо сиди».

— Тем лучше, — проговорил Реджис, упираясь ладонями в стол. — Приятель не упустил подробностей? Рассказал, что, кроме дара, я знаю другие способы? Я быстро их вспомню.

Кристоф заметно побледнел.

— Может, лучше договоримся, капитан Рентье? «Аванти» часто ходит к Дюмоновым островам. Тебе там знак нанесли? — продолжал Реджис. — Говорят, если его срезать, человек может не выжить. Интересно, это правда? Тебе хочется провести последние часы в мучениях? Нет?

— Ты не посмеешь, — Рентье попытался улыбнуться, но вышло жалко. — Или ищейкам все позволено?

— Если твой приятель рассказал достаточно, ты знаешь ответ. Выбирай. Рассказываешь честно — уходишь целым и невредимым. Не хочешь, — Реджис выпрямился и развел руками.

Эри за моей спиной будто не дышала. Казалось, мы стоим здесь целую вечность. Я видела, как Реджис воздействовал на ведьму Розелл, на вдову Сесиль Обен, на управляющего в поместье лорда Лорента, на Дамиена, в конце-концов. Но ни разу я не представляла его таким. Все это время Реджис не позволял дару брать верх — знал границы, за которыми начиналось бесчувствие и не пересекал их. Сейчас показалось, он уступил и позволил темноте прорваться наружу. Готова спорить, никто из присутствующих не заметил, не уловил крошечных изменений. Никто не видел его другим, как видела я.

«Прежним я мог вам не понравиться» — теперь я понимала.

Все внешнее — холодность, отстраненность, кажущееся пренебрежение — не его черты. Они лишь показывают, каким его сделал дар. Возвысил и безвозвратно изменил, подчинил до конца дней. «Каждый из магов умирает дважды», — сказала одна из наставниц. Впервые в юности или даже детстве, в тот самый миг, когда дар, заключенный глубоко внутри вырывается наружу. Невозможно отстаться прежним. Реджис никогда не узнает, каким бы стал человек, исчезнувший много лет назад.

— Целым и невредимым?

— Выбирай, — повторил Реджис.

— Далин три шкуры спустит.

— Останешься жив — попробуешь сбежать. Ну?

Они сверлили друг друга взглядами, а потом Рентье выплюнул:

— Да будь ты проклят.

Реджис придвинул скамью и сел.

— Руки-то развяжешь?

— Потом.

Кристоф явно не привык сдаваться. Сейчас ему придется наступить на собственное горло и пойти на сделку с противником, которого до сих пор удавалось держать на расстоянии. Если россказни, приходящие с Дюмоновых осторовов, правдивы, там нашелся мастер, способный нанести на кожу особый знак — узор, придуманный ариарнами и обещающий защиту от чужих воздействий. Реджис говорил — это искусство древнее и почти забытое. Владеющих им людей (или кто они там?) во всем мире можно пересчитать по пальцам одной руки. Оплату наверняка просят немалую и оттого Кристофу полагается злиться еще сильнее.

— С веревками беседы-то вести не охота, — протянул Кристоф, но никакой реакции не последовало. — Вижу, не врут, господин дознаватель, когда говорят будто ваша братия любит над людьми-то поиздеваться. Небось на связанного смотреть приятней, а? Что я сделаю? Сбежать не смогу, оружие твои парни отобрали.

Рентье вряд ли привык чувствовать себя униженным, а Реджис обладал бесконечным терпением и никуда не спешил. Этот поединок мог длиться вечно.