Нераскаявшаяся (ЛП)

— Например, здесь, в Рабастен, в приходе Альби, у нас есть очень хорошее место, в котором можно быть уверенным, — говорил Фелип. — В отличие от Тулузы и Каркассона, мы здесь в относительной безопасности от Инквизиции, нас здесь не разыскивают, и отсюда мы можем ходить и в Тулузэ, и в Лаурагэ, и в Кверси. Здесь наших верующих особенно много, и они ожидают слова Господня, готовые уделить нам убежище у себя в доме. — Фелип приподнялся со своей лавки, опершись рукой о стол. Казалось, он собирается начать проповедь, или, по крайней мере, хочет привлечь особое внимание к тому, что говорит. Он внимательно осмотрел всех присутствующих, подолгу задерживаясь взглядом на каждом, а потом обратил особо пристальный, пронзительный взгляд на Гильельму. — Потому вы, — продолжил он, — наши добрые верующие и наши друзья, должны делать для Церкви всё, что в ваших силах. Вы — ее надежда и опора. Вы должны помогать ей привлекать новых верующих. Пусть каждый видит в вас людей честных, говорящих прямо и искренне, всегда делающих добро и отвергающих зло. Остерегайтесь слов, которые оскорбляют других людей, остерегайтесь действий, которые вызывают враждебность или скандал. Будьте сдержанными и всегда готовыми придти на помощь другим. Будьте такими, которых любят, и общества которых ищут. Ведь по вашему примеру будут судить о Церкви Божьей те заблудшие овцы, которые ищут спасения, но не знают дороги. Вы должны сделать так, чтобы Церковь Божья была уважаема и любима…

Когда настал час отхода ко сну, добрый человек поднялся на солье, в комнату Гийома Белибаста. Он должен был использовать эти ночные часы для того, чтобы продолжить обучение своего ученика, напутствовать его, рассказать о его обязанностях, и повторить с ним его набожные обеты. Перед этим он послал Берната проводить Гийома Фалькета и престарелого Мартина Франсе в дом одной супружеской пары добрых верующих из Рабастен, у которых они должны были провести ночь.

— Ты помнишь, где живет Думенк Дюран, кожевник, и его жена Кастелляна? Мы были у них вместе в прошлом месяце, перед этой ярмаркой в Ларок д’Ольме, где мы встретились с Пейре Маури. Это Думенк нашел и нанял для нас этот дом. Но вначале подойди к двери один. Тебя ведь здесь еще не знают, мой дорогой Бернат Видаль! А вот наших друзей, Гийома и Мартина, которых так рьяно разыскивают, узнают сразу же. Итак, подойдя к дому, постучи трижды. Ты должен услышать такой же ответный стук — три раза. Если так будет, значит, все хорошо, остальным нечего бояться, и они могут войти.

Гильельма прибралась в фоганье, погасила огонь и поднялась в свою комнату. Впервые она осталась здесь одна, впервые с того времени, как поселилась с Бернатом в Рабастен. Улегшись на это одинокое ложе, она предалась размышлениям. За перегородкой были слышны тихие голоса, какие–то неразборчивые слова, произносимые напевным тоном. Гильельма задула свечу. Из приоткрытого окна на нее падал лунный свет. Она закрыла глаза. Гийом учил наизусть Евангелие. Это голос добра приглушенно звучал во тьме, в ночном умиротворении. Разве ей есть еще чего страшиться? Постепенно она впадала в дремоту. После полуночи, в соседней комнате, когда утихла последняя молитва, тоже воцарилось молчание.

Скрип ступенек неожиданно вырвал молодую женщину из сна. Отвращение и страх стиснули ей грудь. В глухом ночном молчании дверь комнаты тихонько приоткрылась. Гильельма подавила рвущийся наружу стон.

— Гильельма? — прошелестел в ночи тихий шепот. — Ты еще не спишь?

Она села на ложе, вся белая во мраке ночи, пытаясь утихомирить биение своего сердца. Но вот она уже чувствует прикосновение рук к своим плечам, вот они под ее рубахой, играют со шнурком, на котором висит сарацинское украшение, ласкают ее. Прилив отвращения, затопивший ее, отхлынул. Она узнала эти руки, влекущие ее к себе с желанием, нежностью и упрямством, эту колючую бороду на своей шее.

— Бернат, Бернат, Бернат! — повторяла она, заливаясь слезами.

— Гильельма, тебе плохо?

Молодая женщина прижалась лицом к его теплому плечу. Бернат не слышал всего, что она шептала, он разобрал только два слова, но и этого ему было достаточно. Бондарь, кошмар. Он вздохнул, охватил Гильельму обеими руками, обнял ее. Она искала у него убежища.

— Бернат, Бернат, я по–настоящему твоя жена? Твоя настоящая жена?

— Ты этого не чувствуешь?

— Если я понесу ребенка, что мы будем делать?

— Вырастим его, конечно же! Может быть, Церковь волков хоть ненадолго оставит нас в покое…

— А если Римская Церковь захочет содрать с нас шкуру?

— Тогда мы уйдем в Италию, вместе с добрыми людьми. Мы пойдем в Гене, в Кони, в Ломбардию, на Сицилию…

Гильельма рассмеялась и в тон ему добавила:

— В королевство Валенсия, в Тортозу, в землю Сарацин…

ГЛАВА 34 ОСЕНЬ 1306 ГОДА