Нерассказанная история США

Бжезинский отмечал, что Картер иногда не соглашался с его анализом и «приходил в ярость» от его докладов. Но результаты правления Картера показывают, что граничивший с психозом антикоммунизм Бжезинского – он хвалился тем, что был первым поляком за триста лет, сумевшим нанести серьезный удар русским, – в итоге измотал Картера, и тот согласился с планами Бжезинского⁴¹.

Картер вступил в свою должность с желанием бороться за права человека, но использовал эту риторику лишь для нападок на СССР, вызвав заметное охлаждение в отношениях между двумя странами. Советы, гордившиеся тем, что за последние годы расширили гражданские свободы и уменьшили число политзаключенных, парировали заявлением о том, что советские граждане обладают правами, которыми не пользуются американцы. Кремль рекомендовал послу А. Ф. Добрынину поинтересоваться у Вэнса, что почувствуют США, если Советы привяжут вопрос разрядки к решению проблем расовой дискриминации и безработицы⁴².

Картер также слишком остро среагировал на поддержку СССР Менгисту Хайле Мариама в Эфиопии. Менгисту пришел к власти в 1974 году в результате переворота, свергнувшего императора Хайле Селассие. В эти годы Советский Союз сумел воспользоваться политическими потрясениями в Африке и других регионах третьего мира для налаживания отношений с прогрессивными силами и направления их развития по социалистическому пути. Но события в странах третьего мира постоянно ввергали СССР в пучину экономических, политических и военных конфликтов. Эфиопия была именно таким примером. В конце 1977 года Советы, вдохновленные Кастро и его поддержкой освободительного движения в Африке, откликнулись на просьбу Менгисту о помощи в отражении нападения соседней Сомали и борьбе с поддерживаемым сомалийцами движением за независимость Эритреи. Несмотря на их собственную критику зачастую жестоких действий со стороны Менгисту, Советы значительно усилили поддержку нового революционного правительства Эфиопии, предоставив ему оружия и снаряжения более чем на миллиард долларов и направив в страну тысячу военных советников. Они также помогли с переброской на помощь эфиопам 17 тысяч кубинских солдат и военных техников. Большинство африканских государств приветствовали советскую интервенцию, считая ее обоснованным ответом на агрессию Сомали.

Вначале Картер реагировал вяло, разделяя убежденность советского руководства в том, что высшим приоритетом являются разрядка и контроль над вооружениями. Но Бжезинский призвал президента перестать быть «мягкотелым» и дать Советам отпор. «Президента должны не только любить и уважать. Его должны бояться», – утверждал советник по национальной безопасности. Он призывал Картера «выбрать спорный вопрос, по которому можно было бы действовать зло, жестко, чтобы шокировать оппонентов»⁴³. Картер счел Эфиопию хорошей отправной точкой. Несмотря на категорические возражения Вэнса, он обвинил Советы в «расширении своего влияния за рубежом» посредством «военной силы»⁴⁴. Бжезинский пришел в восторг из-за осуждения Картером действий СССР. Позже он неоднократно говорил, что «пески Огадена стали могилой ОСВ»⁴⁵. Правые критиковали советскую авантюру в Африке еще более резко. Рейган выступил с предупреждением:

«Если Советы преуспеют, а их успех приближается с каждым днем, то весь Африканский Рог окажется под их влиянием, если не под прямым контролем. Оттуда они смогут угрожать морским путям поставок нефти в Европу и США. В более краткосрочной перспективе контроль над Африканским Рогом даст Москве возможность дестабилизировать антикоммунистические правительства Аравийского полуострова… через несколько лет мы можем столкнуться с перспективой возникновения империи советских протекторатов, протянувшейся от Аддис-Абебы до Кейптауна»⁴⁶.

Советское руководство не ожидало столь агрессивной реакции США. Оно переоценило готовность Америки признать равенство СССР в международных делах. Многие советские чиновники и интеллигенты начали сомневаться в разумности вмешательства в дела таких стран, как Афганистан, Ангола, Эфиопия, Мозамбик, Сомали и Южный Йемен, поскольку их репрессивные режимы не желали прислушиваться к рекомендациям СССР по политическим и экономическим вопросам.