Неравная игра

Отвечаю подтверждением и сделки, и назначенного места, и времени встречи. Внезапно день становится не таким уж и дерьмовым.

Вдохновленная еще одним внезапно свалившимся кушем, а также ввиду уймы накопившихся задач после вчерашнего прогула, остаток дня я вкалываю, как бобер на плотине. Пускай гордости у меня эта работа и не вызывает, но все же это работа. Я даже задерживаюсь в редакции до половины седьмого, хотя вовсе не по причине преданности родной газете, а потому что станция «Паддингтон» располагается как раз на середине пути до дома, и на встречу с Алланом Тимом проще прямо с работы и поехать.

Неспешно прогуливаюсь до «Гайд-парк-корнер», сажусь на поезд и, сделав пересадку, выхожу на станции «Паддингтон» за пять минут до назначенного времени. На поверхности меня встречают низкие облака в компании сумерек. Я сверяюсь с картой на телефоне: до винного бара лишь пара минут ходьбы.

Спринг-стрит — типичная лондонская улочка, в том смысле, что представляет собой средоточие квартир, магазинов, закусочных с блюдами на вынос и паба. Даже не видя «У Марко» можно не сомневаться, что он окажется захудалым по сравнению с подобными заведениями в Белгрейвии или Челси.

Как выясняется, бар настолько захудалый, что уже обанкротился, о чем однозначно свидетельствуют затемненные витрины и наклеенное на стекло уведомление судебных приставов. Аллан Тим, судя по всему, здесь не завсегдатай и совершенно не в курсе, что этим вечером — да и вообще никогда — в выбранном им месте подавать охлажденное Просекко не будут.

Поскольку мой покупатель должен явиться с минуты на минуту, я решаю дождаться его, а не назначать другое место встречи. На меня вдруг наваливается усталость после трудового дня, и я прислоняюсь к кирпичной колонне возле входа в бар и предаюсь мечтам, как потрачу денежки мистера Тима.

Новая сумочка? Выходные на курорте? Телефон…

— Шевельнешься, сука, и ты покойница!

Прежде чем я успеваю осмыслить угрозу и уж тем более как-то среагировать, под ребра мне упирается что-то острое.

— Да, это нож, — подтверждает голос. — И я, блин, пущу его в ход, если не будешь слушаться!

12

Единственное, чем я осмеливаюсь пошевелить, это глаза. Округлившиеся от ужаса, они бегают по сторонам, однако потенциального спасителя не наблюдается. Можно закричать, но чем это обернется? Нервировать вооруженного ножом — затея определенно не из лучших.

Нужно заговорить ему зубы, попробовать разрядить обстановку.

— Послушайте, я не…

Но нападавший хватает меня за воротник пальто и дергает назад, волоча с относительно безопасной улицы в темный переулок у винного бара. Мне приходится лихорадочно перебирать ногами, чудом удерживая равновесие — пока не спотыкаюсь о вероломно подставленную ногу грабителя.

Лечу назад и с размаху приземляюсь на задницу. К боли добавляется вонь сырости и мочи.

Наконец, шок уступает ужасу — не без некоторой примеси, впрочем, угрюмого фатализма. За столько лет хождения по улицам Лондона, по статистике, рано или поздно это должно было случиться. Похоже, моя удача закончилась.

Поднимаю взгляд на своего обидчика — сущий дрищ, буквально ходячий скелет. Накинутый капюшон не скрывает характерную рожу: рубцы от прыщей, запавшие глаза и неопрятная козлиная бородка. Но сейчас меня волнует не столько его внешность, сколько здоровенный нож, которым грабитель размахивает у меня перед носом.

Переулок такой узкий, что вскочить и удрать попросту невозможно. И я лишь желаю, чтобы это поскорее закончилось.

— Что вам нужно?

— Сумку гони! И мобилу!

Этот говор я слышала миллионы раз — говор разочаровавшейся в жизни молодежи из британских трущоб. И этот говорок грабителя, и его юность странным образом успокаивают: просто ограбление, как пить дать, нужны деньги на наркоту. Будь он постарше и покрасноречивее, мотив наверняка был бы более зловещим.

Перекидываю ремешок через голову и протягиваю ему сумочку. Словно бездомная собака, которой предлагают еду, он осторожно подается вперед и вырывает добычу.

— Гони мобилу.

Телефон мне совершенно не жалко, но так не хочется снова мучаться с настройкой.

— Слушай, это дешевый «Андроид». Он ничего не стоит.

— Мобилу гони, на хрен!

— Ладно, — огрызаюсь я и угрюмо лезу в карман.

Я на секунду отвлекаюсь от грабителя, и в этот момент свет со стороны Спринг-стрит почти полностью перекрывает какая-то тень.

Вскидываю голову и вижу, что человек, отбрасывающий эту тень, стоит на месте грабителя, который, в свою очередь, прижат к стене, пришпиленный к ней вытянутой ручищей.

Встаю на ноги и не верю своим глазам. Органы зрения, однако, меня не обманывают, и я невольно ахаю:

— Клемент!

— Привет, пупсик.

С учетом обстоятельств непринужденность великана несколько странновата, зато в расширенных глазах дрища отражается ужас. И хотя вид его страданий доставляет мне глубочайшее удовлетворение, у меня возникают серьезные опасения, что со стиснутым горлом долго он не протянет.

— Ох уж эта нынешняя молодежь, — сокрушенно цокает языком Клемент. — Ну никакого уважения!

— Э-э, вы же понимаете, что он задыхается?

— Еще несколько секунд выдержит. Ты-то в порядке?