Неравная игра

Чуть ли не против воли принимаюсь мысленно составлять опись своих потерь. Из практичного: абсолютно вся одежда, ноутбук, кухонные приборы, телевизор и личные документы, включая паспорт и свидетельство о рождении. Из сентиментального: фотографии мамы, украшения, экземпляр «Гарри Поттера» с автографом, что Эрик подарил мне на сорокалетие.

Следом обрушивается еще одно осознание: тысяча шестьсот фунтов наличными, припрятанные в кухонном ящике. Это и еще кое-что, связанное с отцом.

— Ох ты ж, мать твою! — исторгаю я стон.

— Что?

— Блокнот! Я оставила его на журнальном столике в гостиной.

— Хреново. Но ты же вроде переписала все…

— Да, на ноутбук. Который превратился к бесформенную кучку дымящегося пластика.

Клемент качает головой.

— А впрочем, таблица со списком членов «Клоуторна», возможно, сохранилась на моем облачном аккаунте.

— Где-где сохранилась?

— На облачном аккаунте. Это база данных в «облаке».

— Вот насчет облака ни хрена непонятно.

— Не бери в голову. Главное, что могла сохраниться копия моей таблицы.

— Где?

— В этом и заключается смысл облачного аккаунта — я могу получить доступ к своим файлам в любом месте с любого устройства.

Пока Клемент недоуменно хлопает глазами, я достаю из сумочки смартфон. Разблокировав экран, вижу уведомление о текстовом сообщении. Наверно, я пропустила его в хаосе, последовавшем после встречи с констеблем.

Стучу по иконке и читаю послание:

Я тебя предупреждал. Не суйся, а не то потеряешь не только дом.

Мне приходится прикладывать усилия, чтобы воздух поступал в легкие, но даже так я задыхаюсь.

— Пупсик, что такое?

Если до этого я не испытывала шока, то теперь-то, черт побери, он точно меня охватил. Протягиваю телефон Клементу.

— Это… это от Таллимана.

Он читает, и на лбу его пролегают глубокие складки.

— Не понимаю, — произносит великан. — На хрена ему было сжигать твою хату, если он дал тебе шанс отправить назад чертов блокнот?

— Откуда же мне знать…

Вспыхивают синие огни скорой помощи, и фургон уносится прочь. Возможно, мне все-таки следовало именно в нем сейчас и находиться.

От холода меня пробивает дрожь. Надо было надеть пальто потеплее, а не эту тонкую куртку. Но теперь это единственная моя верхняя одежда, а платье на мне составляет весь мой гардероб.

— Идем, пупсик.

— Идти? Куда?

— Ко мне.

— Но мне нужно поговорить с полицией.

— Да фиг с ними, завтра поговоришь. Тебе нужно согреться, и нам необходимо решить, что делать дальше.

— С чем делать?

— Со всем. Давай, пошли уже.

Он обнимает меня за плечи и ведет прочь от остановки. Метров через сто вонь едкого дыма заметно слабеет. А потом впереди появляется такси, и Клемент машет ему рукой.

Никогда еще я не усаживалась на заднее сиденье такси с таким облегчением. Тем не менее хотя в салоне и довольно тепло, меня по-прежнему бьет дрожь. Клемент снова обнимает меня и привлекает к себе. Как бы мне хотелось позабыть произошедшее за последний час и просто погрузиться в блаженное неведение. Я пытаюсь отвлечься на протяжении всех десяти минут поездки, однако каждую мою мысль обжигает осознание, что я лишилась абсолютно всего. И когда мы прибываем к месту назначения, внутри меня уже полыхает настоящий пожар, — пожар исступленного гнева.

Клемент расплачивается с водителем и чуть ли не вкрадчиво просит меня выйти из машины. На улице я осматриваюсь по сторонам. Подозреваю, оно и к лучшему, что сейчас темно. Паб располагается в самом конце вереницы обшарпанных таунхаусов и производит впечатление типичнейшей забегаловки средней паршивости. А его название, «Королевский дуб», неуместнее некуда. В поле зрения ни тебе деревца, а в ветхом строении уж точно ничего королевского.

Мы обходим питейное заведение, и Клемент ведет меня через деревянную калитку в маленький дворик, сплошь заставленный алюминиевыми пивными бочонками. Там мы направляемся к другой калитке, за которой обнаруживается основательно запущенный газончик и примыкающий к задней части строения небольшой флигель, размером с домик на колесах. Меня охватывают опасения, что именно во флигелек мы и направляемся.

Метров пять по разбитой дорожке, и мой провожатый извлекает из кармана ключ.

— Вот мы и дома.

Он отпирает дверь, щелкает выключателем и приглашает меня внутрь.

Предстающее моим глазам зрелище послужило бы прекрасной иллюстрацией для словарной статьи на слово «гнетущий». Куда ни глянь, всюду полнейший упадок. Потолок над головой испещрен пятнами плесени, а каждый угол затянут обширной паутиной трещин. Под ногами основательно заляпанный и в той же степени исшарканный ковер. На стенах, слева и справа, выцветшие обои, едва держащиеся на отсыревшей штукатурке. Впереди, у задней стены, взывает к милосердию убогий кухонный уголок со встроенным шкафом, все до одной дверцы которого перекошены. Из мебели в помещении диванчик с истертыми до поролона подлокотниками, журнальный столик да шпонированный сервант, подобный которому в последний раз я видела в домах где-то в начале восьмидесятых.

Клемент наклоняется и разжигает газовый обогреватель.