Неравная игра

Но вот нашим взорам предстает «Черная кобыла», и зрелище паб являет собой весьма жалкое. В целях недопущения заселения сквоттерами, все окна забиты стальными листами, и лишь немногие участки кирпичной кладки избежали струи баллончика местных граффитистов. Побитая непогодой вывеска соблазняет домашней едой, барными играми, живой музыкой и бесплатной парковкой. Похоже, одно из предложений все еще в силе: за правый торец здания убегает узкая, уже поросшая сорняками подъездная дорожка.

— Жуть, — бурчит Клемент.

Я смотрю на часы — без четверти час — и интересуюсь:

— Так какой у нас план? Через пятнадцать минут они будут здесь.

— В прятки играла когда-нибудь?

— Хм, очень давно.

— Вот сейчас и вспомним, как это делается. Идем.

Мы обходим паб. Дорожка выводит на асфальтовую площадку, окруженную буйными зарослями лейландского кипариса, высотой почти с само заведение.

— Давненько сюда не заглядывал садовник, — комментирую я.

— Зато место для стрелки идеальное, — отзывается великан. — Совершенно не просматривается, и только один выход.

Мы оглядываемся по сторонам в поисках укрытия. На растрескавшемся асфальте еще проглядывают белые линии разметки, и из двенадцати мест четыре загромождены стихийной свалкой всякого хлама, среди которого диван и пара холодильников.

— Можно спрятаться за диваном, — предлагаю я.

— Не, там нас легко будет заметить, если наш мужик потрудится осмотреться. А я готов поспорить, что он как раз из таких.

— Где же тогда?

Клемент окидывает взглядом заднюю часть паба — открытый участок, обнесенный покосившимся панельным ограждением.

— Там, наверно, пивной сад.

— Вот только калитки не видать.

— Просто перелезем.

— Ты издеваешься? Да эта ограда под метр восемьдесят, а я в платье и на каблуках!

— Ну и что?

— И потом, перелезть — одно дело, но в какой-то момент нам придется перебираться обратно, причем быстро. Поверь мне, Клемент, это не вариант.

— Пожалуй, ты права. Давай-ка позырим поближе.

— У нас остается двенадцать минут, — поторапливаю я его.

Мы подходим к ограждению.

Клемент быстро находит альтернативный вариант. Один из деревянных щитов покоробился и держится на нескольких ржавых гвоздях. Удар ботинка Клемента — и возникает брешь с четверть метра шириной.

— После тебя, пупсик.

Я протискиваюсь в проем, следом великан. Он ставит панель на место, а затем лупит локтем по одной из дощечек.

— Ты что делаешь? — шиплю я.

— Какой смысл торчать здесь, если мы ни хрена не увидим?

Затем он отрывает несколько кусков расколотой деревяшки. Итогом его усилий является щель, через которую действительно можно обозревать всю стоянку.

— Долго еще? — спрашивает Клемент.

— Если оба отличаются пунктуальностью, семь минут.

— Отлично.

Мы устраиваемся и начинаем ждать. К моей великой радости, к встречающей делегации присоединяется и «звоночек».

Впрочем, выжидать семь минут нам не приходится: внезапно тишину нарушает бряканье консервной банки, которую кто-то пинает по дорожке. Через несколько секунд на сцене возникает долговязая фигура Джейдона.

Юнец пересекает стоянку, беспрестанно оглядываясь по сторонам, однако совершенно не заостряя внимание на нашем наблюдательном пункте. Наконец, он устраивается на подлокотнике выброшенного дивана.

Я сверяюсь с часами: четыре минуты.

Джейдон меж тем достает телефон и таращится в экран. Бегут секунды. Я только и слышу, что шуршание кипариса на ветерке да стук собственного заходящегося сердца.

Две минуты.

Чтобы успокоиться, я задумываюсь о развитии событий, если наша операция завершится успешно. Быть может, всего через несколько минут мы опознаем главаря «Клоуторна». Сорвем маску с Таллимана и разоблачим коррупционную схему, работавшую на протяжении десятилетий. Считаные минуты отделяют меня от кульминации журналистского расследования, что выпадает лишь раз в жизни и вознесет мою карьеру на уровень, которого удавалось достичь лишь весьма немногим репортерам.

Собираюсь уже в тысячный раз свериться с часами, как вдруг из-за здания доносится рокот двигателя. Я бросаю взгляд на Клемента, однако он, не отрываясь, следит за стоянкой. Я тоже смотрю в щель: на площадку как раз въезжает черный «мерседес-бенц». Машина разворачивается и останавливается, водительской стороной как раз к нам. Вот только за тонированным стеклом человека совершенно не разглядеть.

— Вылезай из тачки, — шипит Клемент.

Его требование, разумеется, остается без внимания, вместо этого стекло опускается. Мужчина за рулем — человек, которого мы считаем Таллиманом, — четко виден. Я поспешно прикрываю рот ладонью, чтобы удержаться от возбужденного вскрика. Водитель — прямо вылитый Терри Браун.

Джейдон отрывается от дивана и неторопливо направляется к «мерседесу». Перекидывается с Брауном парой слов, и тот вручает ему конверт, который юнец прячет в карман куртки. Затем разговор продолжается, причем, судя по оживленной жестикуляции Джейдона, отнюдь не мирно.

Голоса звучат все громче, обстановка явно накаляется, и в какой-то момент Джейдон сует руку в карман. Я опасаюсь, что юный преступник разжился новым ножом, однако когда он достает руку, оружие в ней куда серьезнее.