Неравная игра

— Киммеридж, — бурчит он название деревеньки, куда мы направляемся. — В жизни не слыхал про такую дыру.

— Не удивлена, но, вообще-то, выбор места вполне оправдан. Я посмотрела участок в Интернете — заныкан в глуши, прямо на побережье, никаких тебе соседей за километр. Идеальная собственность для желающего уединиться.

— Значит, ты убеждена, что это логово Таллимана, да?

— Не убеждена, но чутье меня подводит редко, и в данный момент оно говорит, что Алекс Палмер и есть Таллиман.

Великан закатывает глаза, ясно давая понять, что не придерживается моего оптимистичного настроя.

— Ты так не считаешь?

— Не знаю.

— Твое мнение для меня важно, Клемент, так что давай — что говорит твое нутро?

— Ничего мне не говорит мое нутро, пупсик. Но вот тот назойливый голос, этот да.

— И что же он говорит?

— Как разберусь, дам знать.

С этим он откидывается на спинку сиденья и закрывает глаза. Похоже, путешествие обещает быть по большей части молчаливым.

Великан погружается в глубокие раздумья — или же сон, — и я веду нашу ужасную колымагу через плотный транспортный поток центрального Лондона к автостраде. К моему облегчению, зеленые знаки основных маршрутов вскоре сменяются магистральными синими, и я могу сосредоточиться на своих мыслях.

В надежде выявить какие-нибудь признаки преступного поведения Алекса, вспоминаю времена, когда работала с ним в одной редакционной студии. По большому счету, передо мной встает образ бездарного журналиста, своим уходом из профессии лишь оказавшего ей услугу. Не то чтобы Палмер был дураком, он просто совершенно не подходил для нашего ремесла. Эрик, помню, только и досадовал на него. Нежелание Алекса следовать советам Эрика, равно как и его самомнение, не единожды приводили к негативным последствиям. Эрик был очень терпеливым человеком, но и его однажды достал безалаберный подход Палмера к работе. Сомневаюсь, что они расстались по-хорошему, и теперь меня и вовсе удивляет, что Алекс удосужился посетить похороны Эрика. Вполне может быть, он поступил так лишь с целью порисоваться — мол, в конце концов он доказал неправоту Эрика и возглавил организацию с реальным могуществом и влиянием. Последняя возможность показать кукиш моему старому наставнику.

Ко времени, когда мы пересекаем границу Гэмпшира, мои мысли уже заняты Джини и ее неожиданным знакомством с Таллиманом — или Алексом, если моя теория верна. Прокручиваю у себя в голове недавний разговор с девушкой и мысленно воздаю благодарность несуществующему Богу, что, в отличие от моей несчастной мамы, Данни в результате наезда автомобиля не погиб. Быть может, знай Джини, что мне довелось тогда перенести, она не стала бы столь рьяно взывать к мести. Раны Данни заживут, а вот мои — никогда. И если наша поездка в Дорсет будет напрасной, то я хотя бы получу веский довод для усмирения Джини. Остается лишь надеяться, что некий мистер Тим не позвонит ей, пока до нее не доберусь я.

Я собираюсь обогнать грузовик, но что-то отвлекает мое внимание. Последняя мысль упрямо заседает в голове и не желает уступать место другим. Я задумываюсь о причинах ее навязчивости, и тут на меня нисходит озарение.

— Черт побери!

Я пихаю Клемента в плечо.

— Эй! Проснись!

Он моргает спросонья и затем щурится на меня:

— А? Что?

— Таллиман! — выпаливаю я. — Он звонил Джини.

— Ну да, ты говорила.

— Она слышала его голос!

— И что? Как это нам поможет?

— Напрямую — никак.

— Прекрасно. Я — спать.

— Да ты не понимаешь! Со мной Таллиман общался через имейл и мессенджер и никогда не звонил. Почему же тогда он позвонил Джини?

— Да откуда мне знать.

— Сказать?

— Все равно же скажешь, чего спрашиваешь-то.

— А потому не звонил, — провозглашаю я, совершенно не обращая внимания на скучающий тон великана, — что я немедленно узнала бы его голос. И это еще одна причина, почему я убеждена, что это Алекс.

Клемент сосредоточенно почесывает голову.

— И он никогда не работал с этой цыпой Джини?

— Не-а. Алекс оставил журналистику уже более десяти лет назад, а Джини начала карьеру только четыре года назад. Они никогда не встречались, так что ей ни за что не узнать его голос. Поэтому-то он и не опасался ей звонить.

— Что ж, звучит правдоподобно.

— Даже более чем правдоподобно! В высшей степени обоснованно!

— Посмотрим. Еще долго?

— Около часа.

— Дай знать, когда останется десять минут.

Он снова закрывает глаза, так что спор продолжается лишь у меня в голове. Должна признаться, я несколько раздосадована неверием Клемента. Впрочем, памятуя его нежелание заниматься моей новой гипотезой, удивляться не приходится.

Я поддаю газу и сосредотачиваюсь на дороге впереди — буквально и фигурально.