Неразменный рубль

А та и вправду была похожа на чучело: в невообразимой вязаной кофте с вытянутыми полами, красном ситцевом платье с желтыми цветочками и в сандалиях на босу ногу. Да еще и с мокрыми, взлохмаченными волосами.

– Кристина, ты ведешь себя отвратительно, – не преминул заметить ее отец.

– Как хочу, так и веду. Саня, что ей здесь надо?

– Не видишь, – усмехнулся Латышев, – ей надо со мной поговорить.

– Ты с ней знаком??? – Кристинка картинно выкатила глаза.

– Я его сестра, – с вызовом ответила Наташка.

Этого только не хватало! Ладно Кристинка – ей даже полезно немного поревновать, хотя ревновать, в сущности, не к чему. Но что подумает Олег? Что подумают его родители? Если у Латышева такая сестра, то что у него за семейка?

– Никакая она мне не сестра, – он сплюнул, хотя обычно такого не делал – не верблюд. Но иначе не удалось бы достоверно изобразить равнодушия и непринужденности.

У Наташки загорелись щеки, по-кошачьи вспыхнули глаза и задрожал подбородок – от возмущения, конечно, а не от слез.

– Ах так? – она перевела дух. – Не сестра?

– Конечно не сестра, – флегматично повторил Латышев.

– Значит, и ты мне не брат!

Она долго возилась с кожаным ремешком для часов (и пауза неприлично затягивалась, красивого театрального жеста не получалось), а потом смешно, неловко размахнулась и швырнула часы на острые камни, прикрывавшие мангал от ветра. Между прочим, часы Латышеву подарил отец…

Латышев не долго думал, как за это отомстить: сгреб в кулак серебряную цепочку, висевшую на шее, и, рванув посильней, тут же отправил в мутную пену набежавшей волны. Получилось легко, красиво и бесстрастно.

Наташка, сузив глаза, гордо развернулась и пошла прочь, но через несколько шагов остановилась и выкрикнула, отчаянно, чуть ли не со слезами на глазах:

– Это потому что пропащий бес забрал твою душу!

Ну не дура ли? Кристинка расхохоталась, и Латышев тоже скроил высокомерную усмешку. И дальше все пошло бы своим чередом, но Наташка снова остановилась и крикнула:

– Учти, я все знаю! И про сумку знаю, которую тебе вот этот (она вульгарно показала пальцем на Олега) велел в Ялту за сто рублей отвезти! Я все слышала!

Олег глянул на Латышева так, что тому захотелось немедленно умереть. Это потом он рассудил, что его вины здесь нет: кто угодно мог подслушать, в кафе народу было – яблоку некуда упасть. И снизу, на пляже, люди тоже стояли. Но в первый миг Латышев очень хотел догнать Наташку и придушить.

– Олег, какую сумку? – неожиданно серьезно и строго спросил его отец. – Отвечай мне быстро, о какой сумке речь!

– Пап, да ты что? – Олег рассмеялся. – Девочка меня с кем-то перепутала.

– Она на самом деле перепутала, – быстро нашелся Латышев. – Это нашему соседу должны из Ялты передать сумку с вином, он попросил меня встретить автобус и отдать за вино сто рублей. Наш сосед тоже джинсовый костюм носит, вот она и перепутала.

Он только потом прикинул, сколько же вина должно быть в сумке – на сто-то рублей! Но никто не заметил этой оплошности, а взгляд Олега в сторону Латышева стал немного помягче.

– Так она сестра тебе или не сестра? – насмешливо спросила Кристинка.

– Это дочка физрука, – проворчал Латышев, чтобы хоть немного поднять Наташку в ее глазах.

– Не может быть, – озадаченно сказала Кристинка и замолчала.

– Смотри, – ее отец подозрительно посмотрел на Олега и покачал головой, – если узна́ю, что ты за старое взялся, – пальцем не шевельну. Сам будешь выпутываться, как хочешь.

– Да пап, ерунда это, – Олег улыбнулся примирительно. – Тебе теперь во всем будет уголовщина мерещиться?

– И кто ж такой физрук, что ты так смутилась? – насмешливо спросил Макс у Кристинки, окончательно разрядив обстановку.

– Виктор Семенович, инструктор ЛФК, – скривив лицо, ответила она. – И я вовсе не смущалась. Он нас в теннис учит играть. И в волейбол.

– Да, Виктор Семенович – очень порядочный мужчина, – включилась в разговор ее мама. – И это хорошо, что дети здесь не слоняются без дела, а занимаются физкультурой.

Она пустилась в рассуждения о вреде спорта и пользе физкультуры и говорила так долго, что Макс совсем заскучал и незаметно, бочком, покинул компанию.

Латышев вернулся домой часов в десять и не успел поздороваться с мамой, как в комнату к ним без стука зашел физрук.

– Саня, у тебя что-то случилось? – начал он с порога.

Латышев опешил и не нашелся что ответить – просто помотал головой.

– Посмотри, – физрук протянул ему клочок бумаги.

На заляпанном обрывке бумаги в клеточку было написано: «Папка, сегодня меня не жди. Мне надо спасти Саню. Твоя дочь Ната». Латышев поморщился – детский садик, как есть детский садик!

– Ну? – набычился физрук.

– Что «ну»? Я понятия не имею, что в голове у вашей дочки!

– И где ее искать?

– Время детское еще, может, она в кино пошла, – проворчал Латышев, собираясь уйти на лоджию.

– Ты прекрасно знаешь, что ни в какое кино она не пошла, – устало и грустно сказал физрук. И плечи у него вдруг опустились.

– Ну а я-то причем? У меня все нормально! Понятно? – рыкнул Латышев, не снимая кроссовок протопал на лоджию и хлопнул дверью, пока мама тоже не начала к нему приставать.