Нереальная реальность 1 2

«Мутант, - подумал Лаврушин, подавляя подступившую тошноту. - Из зоны радиоактивного заражения».

Увидев людей, жаба ринулась вперед и ткнулась с глухим стуком мордой о стенку банки, так что Лаврушин только взмолился, чтобы стекло выдержало. Оно было сработано на славу. Жаба начала клацать огромными клыками (Господи, у жабы!) о бронестекло.

- Привет, Малышка, - махнул рукой Кунан. - Ух ты, крохотулька, - он ласково погладил рукой стекло.

Тупая животина снова клацнула зубами.

- Красавица, - Кунан прищелкнул языком, разглядывая животину. - Сегодня она что-то не в настроении. Но вообще-то меня любит. Как она вам?

- Само очарование, - Лаврушин почувствовал, как по его спине противно катится струйка холодного пота.

- Так вот. Притащили ко мне того стихоплета-юмориста. Я ему говорю: спой, что ты там про меня насочинял. Вместе насладимся. А он отказался. Начал на коленях ползать. Малышка как раз голодная была. Ну что так осуждающе смотрите? Скормил я ей его. Скормил.

Лаврушин поморщился, представив, как эта дрянь догладывает «стихоплета». Возможно, это его голова улыбалась разорванными губами.

- Вот так всегда - как на площади - так в полный рост вещают. А как у меня - так на колени плюхаются. Мелкий такой оказался, нестойкий, убеждениям его – грош цена… Это все люди такие, или только мне подобные попадаются.

- Все, - заверил его Друвен.

- Так где ключ-то?

- Трудно сказать, - ответил Лаврушин, понимая, что наступает момент, который так хотелось оттянуть.

- Трудно, но все-таки можно.

- Думаю, что нельзя, - выпалил Лаврушин – как с головой в омут бросился.

- Вас когда-нибудь допрашивали? - оценивающе оглядел землян диктатор.

- Нет.

- Из самых строптивых мои орлы выдавливают все за десять минут. Ну а если объект очень упирается – за пятнадцать. И заметьте - это только от боли. А есть еще психохимические методы, психозондирование, - мечтательно протянул Кунан.

- Откровенно? - спросил Лаврушин.

- С превеликим удовольствием, - диктатор прищелкнул пальцами, и из зеркального пола выросло три удобных кресла в виде раскрывшихся лепестков. Кунан занял одно из них, в других предложил расположиться землянам.

- Предположим, некая могущественная империя послала к вам шпионов с неким таинственным заданием, - начал Лаврушин. - Вы допускаете, чтобы вариант пленения и допроса был не предусмотрен?

- Это было бы недальновидно, - вынужден был согласиться Кунан.

- В мозгу агента ставятся блокировки.

- А-а. Плотины, - кивнул диктатор. - Ну а если боль?

- Есть способы усилием воли выключить ее.

- А-а. Выключить. Психохимические средства?

- Блокада участков мозга.

- Гипноз?

- Бесполезно.

- Психозондирование?

- То же самое.

- А-А... Глубокий зондаж?

- И летальный исход. Запрограммированная смерть.

Кунан пару минут размышлял. Потом поднял глаза от пола.

- Хорошо, - кивнул он. Глумливое выражение исчезло с его лица, и теперь он походил не на комика, а на замотанного службой бухгалтера. - Но вы забыли одно.

- Что именно?

- Добрая воля. Договор - основа отношений благоразумных индивидуумов.

- И на какой основе?

- Вот что, - диктатор поднялся с кресла. - Вы пока подумайте. И к этому разговору мы еще вернемся. Есть предмет для торга. Есть желание торговаться у обоих сторон. Значит будет сделка. Вопрос в условиях.

Земляне тоже поднялись. Их вывели из зала.

Друзей сопровождали трое солдат-«тигров» и высокий, статный, с длинным породистым лицом и плавными кошачьими движениями офицер четвертой ступени.

Пленников вели по бесконечным коридорам. Стены слабо мерцали, давая немного света. По потолку шли плоские плафоны, отбрасывающие то синий, то красный, то зеленый свет – цветомузыка а-ля ночной клуб. В коридорах через каждые тридцать метров стояли на посту «тигры» в бронекостюмах и с тяжелыми ЭМ-автоматами.

Через пять минут процессия вышла на лифтовую площадку. Просторный металлический лифт ухнул вниз, и на несколько мгновений в нем воцарилась невесомость. Потом он начал резко тормозить, пассажиров вдавило в пол. Лифт замер, двери разошлись, открывая проход в огромное прохладное помещение.

Это был гараж. Там среди автомобилей, бронетранспортеров и легких танков стояла тяжелая бронемашина «Медведь». Ее использовали для перевозки особо-опасных преступников. В кабине за отливающем синью бронестеклом спал водитель. На сиденьях развалились двое солдат сопровождения.

- Сюда, - указал офицер четвертой ступени землянам на распахнувшуюся тяжелую бронированную дверь.

Земляне устроились в жестяной некрашеной коробке, располагавшейся за кабиной. Решетка отделила их от красавца-офицера. Массивная дверь закрылась, гася наружный свет, а вместе с ним и надежду. Стал со скрипом проворачиваться автоматический замок, активизированный вставленным в гнездо жетоном сопровождающего офицера. Зажглась тусклая лампочка, рассеяв кромешную тьму.

Лаврушин заерзал на узкой холодной скамейке. В «Медведе» было глухо и безысходно, как, скорее всего, во всех конвойных машинах Галактики.

- Чтоб вам пусто стало, шакалы, - прошептал Степан.