Нерентабельные христиане. Рассказы о русской глубинке

Товарищ мой (назовем его Родионом, потому что человек он непубличный и под своим именем выступает редко, а статей да бесед в газетах, журналах и на телевидении вообще чурается) находился в крайне удрученном состоянии. Понять удрученность можно: вяжущее предзимье, то робкая надежда в виде снега, то напрочь устраняющая эту надежду грязь и серость. Не могли мы понять крайность испытываемого Родионом чувства: ну посиди дома, ну повздыхай там, пива выпей, глинтвейн опять же на улицах появился, книжки есть на белом свете, но скулить-унывать-то зачем? А тот действительно затосковал. Пишет, главное: «Приезжайте!» Нам что – приехали. Смотрим – ходит по дому и шепчет дурным шепотом: «Надо ехать, надо ехать». Потом, главное, глаза поднял и возопил: «Но вот куда? Никуда мне не деться от этого!»

Возопил – и тут же раздался гадкий звук: кто-то зло и настырно выдал барабанную дробь по батарее в своей квартире, эта дробь отдалась, естественно, во всем доме. Родион схватился за голову: «Опять!» Все оказалось проще некуда: осеннюю печаль товарища дополняло, если не провоцировало, осеннее же обострение у его соседки снизу. «Она нам жить не дает, – скорбел товарищ. – Слова дома нормальным голосом не скажешь – вмиг прибежит и заорет или по трубам стучать будет. Она на нас с женой в ООН жалобу писала. Она – дурочка, вот! Вы ружья не прихватили?»

Плохо дело, решили мы. Так себе праздничек. И ружья нет – одни петарды. О, кстати: петарды! У тебя ж дача неподалеку – а давай туда махнем? Не-не, хватит ныть, собираемся, едем, печку растопим, костер во дворе устроим, еду какую-никакую сообразим, а там, глядишь, и до салюта дело дойдет. Побурчал, но согласился. А куда ему, собственно, деваться.

Пока ехали, соображали, что для обустройства праздника нужен персонаж, который далек от всех наших бытовых трудностей, мелких изматывающих скандальчиков, писем в ООН и вызовов к психиатру. Ответ пришел сам: Гоша! Вот без кого праздник не праздник, а так – очередные сумрачные посиделки. Гоша! О Гоша, где ты? Только произнесли вслух это имя, смотрим, Родиондер заулыбался. Шансы выжить есть, значит.

Итак, Гоша. Это олень. Мы познакомились с ним в Ловозерских Тундрах, куда нас в свое время занесла легкая. Нелегкая нас заносила и в Приштину, и в Монте-Карло, полностью оправдывая свое предназначение: ни в Приштине, ни в Монте-Карло особой радости мы не испытали. То ли дело – Ловозерские Тундры. Там хорошо. И Гоша.

Этот олень туп до невозможности. Ярким мерилом степени его интеллектуального развития может служить обращение к нам, когда мы представились. «Петро – деревянное ведро. Родион, купи аккордеон» – это он выдал сразу и с откровенно дебильной улыбкой. Поэт, блин. Мы решили начавшееся было знакомство поскорее свернуть, но врожденная вежливость, даже аристократизм, заставили надеяться на лучшее. И правильно: несмотря на крайнюю свою тупость, Гоша оказался очень добрым оленем. Всегда пытался помочь – чаще всего очередным советом, правда, но иногда и дельное что-то вытворял. Например, с гиканьем и диким хохотом возил нас в санях по Заполярью. Кстати, красиво: северное сияние, снег, плавная синяя тундра – вещь. Потом с ним чай в веже пили – Гоша с саамами быстро договорился, и они нас с радостью переночевать пустили. Только просили его заткнуться – он все лез с рассказами об Эстонии, где ни разу, правда, не был, но все знал. Это и с людьми случается, как мы потом обнаружили.

И вот тут представился случай показать нашему оленю ту самую Эстонию. Даже необходимость возникла. Для Гоши-придурка семь верст – не околица. «Щас, – заорал, – буду! Это хоть где все? Салют будет?» Как смогли, объяснили дорогу, он и явился. «Какая еще граница? – удивился. – А, те два ухаря у столбика? Дак они друзья мне. Один русский, Серега, другой – этот, как его, Тойво, финн, вот. Мы курим вместе и чаи гоняем. Потом лужа какая-то была, а потом и дача ваша на берегу. Жрать дайте».

А у нас за всеми хлопотами по наведению порядка на даче – подметали, печь топили, баню готовили, чайник ставили – только-только руки дошли до готовки. Не, мясо в маринаде, все это было, но мы просто не успели приготовить шашлык. Родиондер, видим, опять сник. Тут Гоша принюхался. «У тебя что, яблуки есть?» – это он Родиону. «Дак даа, – промямлил товарищ. – В этом году большущий был урожай. Часть яблок вон с ребятами убрали, а часть осыпалась, на земле лежит». – «Включай салют!» – заорал олень и начал бегать по участку и поедать опавшие яблоки. Чавкал при этом, как сволочь, правда, но все, что мы по лени ли, по недосмотру или по усталости в свое время не убрали, все выел начисто. Ясное дело, мы салют включили.