Нерешенная задача

Серафима излишне налегала на вино, и даже совсем не придававшая этому значение Анни, стала это замечать. Но… Серафиму выдавали только горящие сумасшедшим огнем глаза, движения же её оставались точными и грациозными. Вероятно, при том количестве пищи, поглощенной на «скатерти самобранке», захмелеть быстро было затруднительно. Анни же хотелось туда, где музыка. И чувствуя её желание, князь предложил сопроводить её назад туда, где танцевали. Не успели они войти в бальный зал, как Анни вновь была ошеломлена всем происходящим. Оркестр больше не играл. Зал просто взорвался громкими переливами нескольких гитар, они наступали, они приближались, и она стала искать глазами, откуда эта лавина накатывающихся переливов. И когда кольцо только что оттанцевавших подалось назад, она увидела большую группу ярких, красивых людей, цыганской национальности, выходящую на середину. Те, кто шел впереди, в руках держали гитары, задние терзали скрипки. И остановившись, своими затуманенными поволокой сдерживаемой жгучей страсти очами, они обвели всех присутствующих. И во взглядах было столько вызова, столько огня и жизни! В пестрых, кричащих яркостью цветов нарядах, из-за спин мужчин, вперед вышли танцующие цыганки. Сбоку ударили два бубна и скрипка завизжала так отчаянно, что Анни почувствовала, как тогда в салоне у Серафимы, что она вот-вот разрыдается! И когда сразу после небольшой задержки, продуманной для усиления эффекта, все разом вскипели переливами гитары, Анни подумала, что она сейчас не сможет себя сдержать, и её руки, плечи начнут вытворять что-то несуразное, подчиняясь только одному господину на балу — музыке! Она смотрела во все глаза только вперед, она не видела, какие яркие эмоции застывали на лицах всех присутствующих. Такие ритмы никого не оставляли в рамках светского этикета! Это было сильнее! Женщины машинально начинали учащенно, в такт махать веерами и у некоторых, даже машинально подергивались плечи, а мужчины обретали такое выражение лица, словно, прилагают неимоверное усилие, чтобы, забыв о всех приличиях, не выскочить в страстных порывах в центр, отбивая каблуками четкий такт!

Цыганки были бесподобны! Она много их видела в Будапеште, когда с тетушкой ходили на центральный рынок. Да, и у прибрежного парка много обитало цыган. Они пели всегда, зарабатывая этим на жизнь, но никогда Анни не видела, чтобы так танцевали! Это была полная противоположность балету, но это было ошеломляюще и очень красиво! Все самые низкие, затаенные, осуждаемые обществом человеческие инстинкты, подымаясь с самого дна, грозились вырваться наружу и будь что будет — все гремело, звучало о том, что мы живем на этой земле только один раз!

И когда этот буйный, будораживший все плотские фибры души фейерверк смолк, ей показалось, что она отплясала в диком вихре вместе с ними. Ей стало душно, ей стало жарко. Она повернула голову в бок, видимо инстинктивно отвечая позыву посылаемых к ней флюидов и снова встретила тот взгляд мужчины, яркой аристократичной наружности. Он смотрел на неё с большим интересом и смелостью, не стесняясь быть осужденным за столь откровенный интерес, и он был очень красив. Но …почему-то сразу ассоциировав свои впечатления от его внешнего облика, она вынужденно признала, что он красив, но …все-таки, красивее её возлюбленного Войцеховского он не был. Его красота была слишком тонкой, слишком изящной, слишком такой породной, что скрадывала всю его мужскую харизму. Войцеховский был мужественен, более широкоплеч, более высок, не так изящен и не так утончен и это было притягательнее для женщины, так как подсознание воспринимало на животном инстинкте сильного продолжателя своего потомства. А в этой внешности, что — то чувствовалось недосягаемым и граничащим с вырождением! Хотя, слова для этих определений в тот момент еще не находились так сразу, но, подсознание улавливало все с точным попаданием в цель.

Перехватив взгляд Анни, князь Павловский проговорил:

— Вот и Феликс Николаевич, собственной персоной.

Анни отвела взгляд и про себя подумала — мне как-то даже с моим кавалером комфортнее.

Они было снова хотели встать на очередной танец, но к ним подошла интересная пара.