Нерешенная задача

Женщина в темно фиолетовом платье, с огромным пером в высокой прическе и мужчина почтенных лет, с усами. Лицо его было светлым и очень располагающим. Слабый рот, под густыми усами выдавал человека доброго и творческой направленности. Внешне они были совершенно разные в паре и даже не предполагалось, что это муж и жена. Анни четко уловила как внутренне напрягся её кавалер, князь Павловский и подумала, вероятно, что к ним подошли люди очень высокопоставленные. Так и оказалось. Темноволосая дама приветливо улыбнулась, оголив щербинку в передних зубах и машинально вытянувшись, князь Павловский поспешил представить им свою спутницу. Оказалось, что Анни выпала честь быть представленной Милице Николаевне и Петру Николаевичу Романовым. И как мы уже знаем, в девичестве дочь черногорского короля Негоша, сербской принцессе, Милице Черногорской. Женщина приятной полноты с озорством в глазах была искренне удивлена тому, что у Анни, венгерке по национальности, совершенно светлые волосы и глаза и уж никак она не походила на мадьярочку. Они прогуливались по дворцу, совершенно не испытывая в их возрасте желания танцевать и решили познакомиться с совершенно новым лицом, появившемся в светском обществе, и это было простое любопытство, не более.

— Вы проездом или надолго решили обосноваться в нашей столице? — сразу осведомилась Милица Николаевна.

Это были частые, шаблонные вопросы, от которых Анни уже достаточно устала и притом, в центре зала стала возникать некая повышенная суета и ей хотелось туда. Ах, если бы не требовалось выдерживать эту светскую почтительность!

Она терпеливо, с напускной учтивостью давала ответы на небольшой допрос, как один из вопросов поверг её в некоторое удивление.

— У нас с вами, вероятно, имеются общие знакомые, если вы родом из Будапешта. Вы же хорошо знаете графиню фон Газейштард? — спросила Милица Николаевна.

Пузырьки шампанского ударили в нос, и она машинально поднесла руку, прикрывшись. «Господи, как тесен мир!» — подумала она и темные ассоциации нахлынули внезапно, омрачив такие веселые моменты этого вечера.

— Имею честь — кратко ответила она, чем слегка обескуражила княгиню Милицу. Ее нос, с легкой горбинкой, еле заметно сморщился, она задумалась, расспрашивать ли ей новую знакомую дальше? Как бы ей этого не хотелось, это были дамы высшего общества, чьи манеры «отполировывались» годами гувернерами и учебой в Смольном соборе.

— Еще бы вы её не знали! — решила быть прямолинейной княгиня. — Если эта фамилия широко известна в нашей столице своим милосердным меценатством, то у себя на родине тем более.

Анни в очередной раз ударили в нос пузырики шампанского и она машинально отвернулась, вызвав улыбку у стоявших рядом мужчин.

Князь Петр Николаевич, в ту же минуту, с учтивостью качнув головой, жестом указал князю Павловскому на возможность оставить дам беседовать о своем о женском, а у них свои разговоры. Они отошли.

И вот тут Анни, почему-то захотела просто выпасть из затвердевшего отточенного светского этикета и стать искренней и естественно выражать свои мысли и эмоции. А может её так как остальных не выстругала школа светского поведения?

— А я вызываю впечатление светской дамы? — неожиданно задала она вопрос Милице и её забавляло наблюдать, как её черные восточные брови поползли вверх. Милица воистину растерялась в поиске ответа, так как была напрочь «огорошена» этим вопросом.

Но… ответ все же последовал.

— А вы полагаете, что на этом балу могут присутствовать люди другого сорта?

— Я не полагаю, простите меня. Я знаю. Это я. У меня титул графский, но родители мои совершенно люди не из высшего общества. Мне просто посчастливилось выйти замуж за человека высокородного — и ловя заигравшие эмоции в лице княгини Милице, забавляясь этим, продолжала. — Я графиню фон Газейштард знаю только отдаленно. Она родом не из Будапешта, но уже несколько лет проживает со своим супругом в столице Венгерского королевства. С такой родословной как моя, она таких людей к себе не приглашает на приемы.

Княгиня Милица Николаевна быстро справилась со своим замешательством. Ее карие глаза сначала серьезно буравили лицо Анни, но потом резко изменились, видимо, в мыслях и повеселели.