Нерешенная задача

Войцеховский сидел в кресле, и она поняла, он её ждал. В его позе и взгляде прочесть что-то истинное было трудно, так как он умел держать свои эмоции в узде как никто другой, но первые витающие флюиды в комнате, улавливаемые в первые секунды, как она вошла, сказали правду. Он испытывал колоссальное напряжение и где-то малозаметную растерянность.

Окинув его взглядом, Ани, как всегда, отметила: «Красив как дьявол!» И это всегда первое, что врывалось в мозг и особенно, когда он оставался в одной белоснежной сорочке, которая подчеркивала его иссиня-черные волосы и темные глаза, с черной ниткой усов над губой.

Не раздеваясь, она присела на кровать и не торопясь, стала расстёгивать воротничок своей блузки, стараясь не отводить взгляд, под его взглядом, чтобы не давать ему повода почувствовать свою власть над ней.

— Артур, я прошу тебя сейчас об одном… …не прикасайся ко мне… …умоляю!

И так как она прямо смотрела ему в лицо, она заметила, как нервно дернулся край его усиков над уголком губ и в глазах быстротечно, промелькнула тревога. Да, именно тревога …то, чего он опасался в своём подсознании, и произошло. И он промолчал, только Ани почувствовала, что его взгляд стал еще более испытывающий.

Она более мягко добавила:

— Не знаю, может это и глупо и не надо так, но я сейчас не готова. Это ничего не значит существенного, а впрочем, я ни в чем не уверена, но… и сама я так не хочу, но не могу по-другому, что-то нарушилось. Я прошу твоего понимания!

В его выражении глаз показалось некое колебание и сомнение, он даже опустил глаза, о чем-то задумавшись, но, видимо, прислушавшись к зову своего сердца, решил поддаться не голосу разума, а интуитивному порыву. Он подошел к Ани, чем сильно её напугал, но тут же присел на колено перед ней и сдавил её ладошки в своих больших руках. В сумерках, перед ночным торшером, его глаза так блестели, что ей даже показалось, в них стояли слезы. Но это только лишь показалось.

— Ани. Послушай. Ты пойми. У нас мужчин несколько все иначе. Мы не относимся к факту интимной близости, с другим человеком как к выражению чувств. Это просто потребность, как в еде, воде! Милая. Но…тебя потерять я не хочу, ты и Джизи смысл моей жизни, и все, что я делаю, это только для нашей комфортной, обеспеченной жизни. Я согласен, тебе нужно время, и я обещаю, что не посягну на тебя без твоей воли, но …ты посмотри на все с другой стороны …

— Скажи с какой мне посмотреть? Я хочу сама, чтобы мы жили как раньше, но я не знаю как?

— Я уговаривал тебя ехать со мной! Тебе, вероятно, еще не позволяет твоя молодость, знать, что все произошло с закономерной точностью. Я не знаю в жизни, и в моем окружении, ни одного мужчину, который находясь вдали от своей семьи несколько месяцев был бы абсолютно верен своей супруге! Это не реально! Женатые мужики, привыкшие к размеренному налаженному существованию в своих семьях, не могут так быстро перестраиваться. Ну, Ани, это просто голод, и ты ищешь пищу. Вот и все!

— Артур! По правде …мне и разговоры эти в тягость! Если бы все это было с моей стороны, ты просто думал бы иначе! Есть вещи, они на духовном уровне и …ни ты, ни я …эти законы ни в силах игнорировать и изменить. Это мерзко, это больно и это разрушает все духовные нити между нами!

Он очень пристально всматривался ей в глаза, словно пытаясь проникнуть в душу, но потом сел назад в кресло и его голос стал более твердым.

— Ани, и в этот раз, пусть все будет так как хочешь ты. Но …я прошу тебя, милая, постарайся подойти к нашей размолвке более рационально. Любая зрелая женщина догадывается и не хочет знать о том, что, отпуская надолго от себя супруга, сама же готовит почву для неприятных инцидентов.

Ани вздохнула и встав, пошла в обход кровати, чтобы лечь на свою половину.

— Оставим, Артур. Так много сегодня событий, я измотана, а завтра рано на работу. Я отпускаю все это на самотек и будь что будет! Может я и не разумна и нет во мне твоей рациональности, только как — то и она не согревает! Так объяснить в жизни можно любую подлость, любое предательство! А перед глазами господа, ты мне не верен, а я тебе верна и как только смогла, сразу направилась к тебе! — и почувствовав, что её стало распалять от эмоций, замахала руками:

— Все… и молчи… молчи… дай время!

Войцеховский так быстро не сдался. Времени у него было очень мало. Его ждали в штаб-квартире компании в Чикаго, а в его семье царила атмосфера холода и отчужденности. Когда они с Ани спали на одной кровати, он бессознательно ощущал её дыхание рядом, обычно на своем предплечье и только сейчас он четко осознал, что это всегда для него означало, что эта женщина часть его жизни и в понимании восточного мужчины — принадлежит ему.