Нерон. Император Рима

Императора сопровождала большая процессия, и о его прибытии было объявлено заблаговременно, так что Нерона ждал радушный прием. Во главе процессии шли люди, которые несли гирлянды, завоеванные императором на состязаниях в Греции. За ними следовали другие, державшие плакаты, на которых были написаны названия и характер состязаний, а ниже следовали слова: «Нерон-цезарь одержал победу в этом состязании и стал первым римлянином, сделавшим это, от начала мира». Следом ехал сам Нерон. Краснея и улыбаясь, он махал рукой своей дорогой публике. Был облачен в пурпур, усыпанный золотыми звездами, и держал ветвь пифийского лавра, а его рыжая голова была увенчана венком из дикой оливы. Он ехал в золотой колеснице, которую император Август использовал в дни своих военных триумфов. Позади него сидел Диодор, лучший в мире арфист, который, вероятно, часто аккомпанировал ему. Далее шли его клакеры и преторианцы.

На Форуме его встретил сенат в полном составе, после чего все проследовали в Капитолий. Улицы были украшены гирляндами, флагами и посыпаны шафраном, а от тысяч курильниц поднимались клубы душистого дыма. «Приветствуем тебя, победитель Олимпиады! – кричала толпа. – Приветствуем тебя, пифийский победитель! Август! Август! Приветствуем тебя, Нерон – бог Геркулес! Приветствуем тебя, Нерон – бог Аполлон! Наш национальный победитель, единственный от начала времен! Август! Август! О, божественный голос! Блаженны те, кто слышит его!»

«Такими именно были их слова», – пишет Дион Кассий, не больше, чем мы сегодня, понимая, какой вывод из этого сделать, и будучи не в состоянии сказать, было ли это спонтанным выражением восторга или заранее отрепетированной лестью. Мы, со своей стороны, можем предположить, что низшие классы были рады возвращению своего императора и потому, что это хорошо сказывалось на торговле, и потому, что правление Гелиоса и сената было жестким и непопулярным. Кроме того, на многих людей из высших классов действительно произвел впечатление триумфальный тур Нерона по Греции, и они достаточно искренне приветствовали его и аплодировали ему. Но там наверняка было огромное множество людей, настроенных враждебно, отчасти из-за беззакония, чинимого его агентами, о чем Нерон, однако, ничего не знал, отчасти по причине презрения к музыке и музыкантам. Их приводило в отчаяние, что император поглощен такими вещами. В то же время было наверняка много тех, кто испытывал по этому поводу крайнее недоумение и мог лишь покачать головой и сказать, что это совершенно не по-римски.

В конце церемонии Нерона проводили в его новый дворец, Золотой дом, в котором уже можно было жить, хотя работы еще не завершились. Осматривая дворец, он весело заметил, что теперь у него есть дом, подходящий для благородного человека. Прием его чрезвычайно воодушевил, и он, должно быть, посмеялся над страхами Гелиоса. Нерон чувствовал, что даже здесь, в Риме, люди признают его великим maestro, и прежде, чем отправиться ночевать, приказал, чтобы его 1800 наград были развешаны по всей спальне и, проснувшись утром, он смог их увидеть. Позднее Нерон велел, чтобы их развесили на египетском обелиске, стоявшем на ипподроме, и следующие несколько дней, устраивая гонки на колесницах, специально направлял свой экипаж мимо обелиска, возможно стремясь показать римлянам, что он не только музыкант, но и настоящий мужчина. Впрочем, если это так, то его стараниям вредил тот факт, что он всюду открыто появлялся со Спором и прилюдно обнимал его. Как уже отмечалось, имелись сомнения, что Спор действительно мальчик, но публика не сомневалась в его половой принадлежности, к тому же предположение о подобной аномалии не снимает неловкости, которую вызывает данная ситуация.