Нерождённый #3

Та, вырвавшись из неволи, поджигает воздух, оставляя вслед за собой искрящуюся нить огня, и, коротко прошептав слово смерти, пробивает грудь первому из охранников. Он еще бежит, бежит пару шагов, потом ноги, которым уже не даёт сил мёртвое сердце, слабеют и подгибаются. Тот, кто только что был живым, а теперь умер — словно спотыкается, оседает и замирает в пыли. А через мгновение за ним приходит огонь — пламя вспыхивает с глухим хлопком и начинает медленно поедать неподвижное тело.

— Стой! — кричу я второму и тот почти слушается, удивлённый неожиданной просьбой. Нет, он конечно, не останавливается, лишь замедляется… отлично, я просто хотел прицелится получше.

Стрела пробивает ему череп, превращая его в факел. Факел со сверкающими как звезды глазницами.

Я невольно любую зрелищем, а еще любуюсь Сагзаро в своих руках — это произведение искусства, не меньше. Лук словно сливается со мной становясь одни целым, и это при том, что лучник я совсем пока начинающий.

Пока я засматриваюсь на свой прекрасный Сагзаро факел валится в груду опилок поджигая их и радостно разбрызгивая искры.

Этот лук и правда хорош — даже тело человека не способно удержать стрелу — древко исчезает бесследно, пробив плоть насквозь и оставив после себя только окровавленный цветок содранного с него оперения.

Я почти уверен — стрела могла бы пробить и двоих сразу, и обязательно попробую это. А потом загляну к мастеру, чтобы поблагодарить его за это чудо в моих руках.

Никто больше не пытается меня остановить.

Или некому. Или страшно.

В дверях лаборатории сталкиваюсь с Гото. Он явно выбежал на крики и огонь, которого вокруг становится с каждой секунду всё больше и больше — слишком много дерева здесь на заводе, слишком цепкое, почти негасимое, пламя на моих стрелах.

Так неожиданно — он узнаёт меня. Не сразу, не в первое мгновение. Во второе.

— Господин Эное?!

— По закону войны, — я загоняю ему нож в горло, просто прибиваю тело к двери и прохожу внутрь.

Я никогда не был здесь.

Широкая зала без дверей, с огромными, собирающими со всего мира свет, окнами. Пружины, станки, механизмы — совсем ничего не понятно. И чертежи на огромных досках — здесь и правда работают умные люди.

Я вижу их — мастеров, вижу тронутые сединой волосы и бороды, спокойные лица. Они смотрят на меня и ничего не понимают. Им и не нужно понимать ничего — это не их война.

Стрела за стрелой прошивают тела, прибивая их стенам. Некоторые пробуют прятаться за столами, ложатся на пол… я нахожу их и там.

И только самые умные не прячутся, они просто закрываю руками лицо, открывая сердце для моих стрел — лучшая из смертей, они умирают почти без боли.

Кажется, это всё длилось слишком мало для того, чтобы я успел насладиться вкусом крови в своей душе… в душе которой у меня нет.

Выхожу на крыльцо и забираю нож из горла Гото — тот ему уже не нужен. Тело сползает мне под ноги и я переступаю через него.

Вскидываю лук и прицелившись отпускаю стрелу. Та, пылающей звездой пробив воздух, застревает в деревянной стене цеха напротив. Застревает и дрожа рассыпает огонь, поджигая всё, до чего дотягиваются искры.

У меня много стрел — их точно должно хватить, чтобы в Новом Токио запылал самый яркий костёр за всю его историю.

Хинун пока не объявили войну мне?

Нет, пока нет.

Но это не повод, чтобы я не нанёс первый удар. Пусть даже сама мысль о том, чтобы зайти на мою территорию, станет опасной для моих врагов.

Глава 5

Я успеваю пройти только половину аллеи к дому Тринити, когда навстречу, заставляя лепестки сакуры на камнях ожить, срывается большая белая бабочка. И эта бабочка — Алиса в коротком белоснежном платьице. Бросается мне на шею и замирает так.

— Папе лучше! — сообщает она, наконец, щекоча мне ухо своими прохладными губами.

— Намного лучше? — уточняю я.

— Да! Намного! — она кивает головой, но выпускать меня из своих объятий не торопится.

— Немного поцелуев? — догадываюсь я.

— Ага, — она снова кивает и прилипает к моим губам своими, а я опускаю свои руки, которыми держал талию девушки чуть ниже и чувствую под пальцами упругую округлость попы. Алиса вздрагивает и прижимается ко мне.

— Самое время проведать папу, — напоминаю я.

— Да, — она отрывается от моих губ, поднимает своё личико и заглядывает мне в глаза, словно разыскивая там что-то. — Ну еще один ма-аленький поцелуй, ладно?!

— Совсем обычный поцелуй, — строго говорю я.

— Да, — она делает лицо послушной ученицы.

— В губы, — я добавлю я. — Только в губы.

— Ты такой строгий. Мне нравится, — она прижимается ко мне сильнее и я чувствую её жар там… внизу. — Будь со мной построже, я буду послушной девочкой.

* * *

Я ожидаю увидеть Тринити в той самой комнате где и оставил его несколько часов назад, но в ней пусто. И даже от крови на полу следов не осталось.

— Он лечится эфиром, — говорит Алиса, которая, конечно же, последовала за мной, и теперь стоит рядом не выпуская моих пальцев из своих.

— Эфиром? — с удивлением смотрю на неё.