Нерусские русские. История служения России. Иноземные представители семьи Романовых

Так сугубо военный человек стал еще и политической фигурой. Будучи консерватором, пользовался популярностью в обществе, которое пыталось разглядеть в нем черты либерала. Например, после того как 17 октября 1905 года подписали Манифест о создании выборного законодательного органа, пошли слухи, будто император согласился на эту реформу только после того, как Николай Николаевич пригрозил в противном случае застрелиться[285]. Нося звание генерала от кавалерии, но не имея практически боевого опыта, великий князь во многом благодаря происхождению являлся самым авторитетным военачальником русской армии. С началом Первой мировой войны именно его и назначили главнокомандующим русской армии. С его именем связаны блестящие победы над Австрией, смазанные, однако, неудачами на германском фронте. Тем не менее, даже несмотря на поражения, авторитет великого князя оставался достаточно высоким. Показательно, что за победы над австрийцами он награжден орденом Св. Георгия III степени, за взятие Перемышля – орденом Св. Георгия II степени, а «За освобождение Червонной Руси» – Георгиевской саблей, украшенной бриллиантами.

В полной мере авторитет великого князя не подорвали даже катастрофические события, вызванные Горлицким прорывом (май-июнь 1915 г.), вину за которые общественное мнение возлагало на его окружение.

Однако император все же снял его с высокого поста, сам возложив на себя обязанности главнокомандующего. Многие связывали это с влиянием ненавидевшего его Григория Распутина, которого Николай Николаевич пообещал повесить, если он только вздумает появиться в Ставке или хотя бы подконтрольной военным властям прифронтовой зоне.

В качестве компенсации экс-главнокомандующего назначили наместником на Кавказе, где его имя, хотя и без особых оснований, оказалось связано с блестящими победами над турками.

Анастасия (Стана) Петрович-Негош

Возможно, окажись Николай Николаевич в феврале 1917 года в Петрограде, события могли бы развернуться по-иному. Великий князь Александр Михайлович писал в своих мемуарах: «Мой двоюродный брат Великий Князь Николай Николаевич был превосходным строевым офицером. Не было равного ему в искусстве поддерживать строевую дисциплину, обучать солдат и готовить военные смотры. Тот, кому случалось присутствовать на парадах Петербургского гарнизона, имел возможность видеть безукоризненное исполнение воинских уставов в совершенстве вымуштрованной массой войск: каждая рота одета строго по форме, каждая пуговица на своем месте, каждое движение радовало сердце убежденных фронтовиков. Если бы Великий Князь Николай Николаевич оставался бы на посту Командующего войсками гвардии и Петроградского Военного Округа до февраля 1917 года, он всецело оправдал бы все ожидания и сумел бы предупредить февральский солдатский бунт»[286].

Однако судьба по-своему распорядилась великим князем. Он находился в Батуми, где встречался с командующим Черноморским флотом адмиралом А.В. Колчаком. В конце марта великий князь прибыл в Ставку в Могилев, вероятно, рассчитывая, что сможет явочным порядком занять пост Верховного Главнокомандующего, однако глава Временного правительства Г.Е. Львов оповестил его, что данный пост предназначен генералу М.В. Алексееву.

Проанализировав соотношение сил, Николай Николаевич отказался от дальнейшей борьбы и отбыл в крымское именье Дюльбер, принадлежавшее его брату Петру.

В этом имении он жил, никого не принимая, и в период первого установления Советской власти в Крыму, и при немцах, которые галантно позволили ему сформировать собственную русскую охрану.

В марте 1919 года, в преддверии нового вступления Красной армии в Крым, Николай Николаевич вместе с другими Романовыми покинул родину на британском крейсере «Мальборо».

Первые три года он прожил в Италии в качестве гостя своего родственника (свояка) короля Виктора Эммануила III (1869–1947), затем переехал во Францию и вместе с братом Петром проживал на вилле «Тенар» в Антибе.

В отличие от других Романовых, он пытался бороться с большевиками, приняв руководство созданным из бывших белогвардейцев Российским Общевоинским союзом (РОВС).

Авторитет Николая Николаевича был столь высок, что значительная часть эмиграции именно его воспринимала как неформального главу рода Романовых. Впрочем, великий князь не декларировал своих претензий на этот счет, хотя и не признавал претензий великого князя Кирилла Владимировича на императорский титул.

Последние месяцы жизни прожил на той же ранее арендованной им вилле «Тенар», где и скончался. Похоронили его в церкви Святого Михаила Архангела в Канне.

В 2015 году останки Николая Николаевича и его супруги перезахоронили в Москве в часовне Спаса Преображения на Братском кладбище.