Нерусские русские. История служения России. Иноземные представители семьи Романовых

События 1740–1741 годов можно трактовать как борьбу между двумя ветвями Романовых – Иоанновичами и Петровичами, хотя такая трактовка отражает лишь малую грань исторических реалий. Иоанновичи уже не могли выступать как сторонники старомосковской линии, поскольку даже по крови были в гораздо большей степени иностранцами. Дочь же Петра I и Екатерины – Елизавета, напротив, воспринималась как хранительница национальных традиций.

Пожалуй, именно в 1740–1741 годах вопрос о чистоте крови и засилье немцев впервые из умозрительных разговоров стал частью политической практики, сыграв не последнюю роль в перевороте, вознесшем на престол «дщерь Петра Великого».

Вторично в аналогичной плоскости вопрос прозвучал в 1762 году, когда наполовину (если не на три четверти) немца Петра Федоровича обвинили в обслуживании прусско-немецких интересов. В результате патриотично настроенные заговорщики привели к власти уже стопроцентную по крови немку Екатерину II. Очередной парадокс заключался в том, что реально курс в отношении Пруссии поначалу не изменился, но использование во внутриполитической борьбе подобной карты себя оправдало.

Павел I, сколько бы и какой крови в нем ни было, какими бы иноземными символами (например, мальтийскими) он ни увлекался, ставил национальные интересы на первое место, а потому радикально поменял внешнеполитические интересы, что, собственно, и привело его к гибели.

И особо показательно смотрится фигура Александра I. Вступив в политическую борьбу практически поневоле, в дальнейшем он воспринимал свое правление как служение – такое же, как в армии или государственных учреждениях, только более трудное и ответственное.

Поклонник французских просветителей, тонкий дипломат, мистик и вообще человек, мало напоминающий почвенного русского самодержца, в самый критичный момент своей жизни царь нашел в себе достаточно сил, чтобы действовать именно как национальный правитель. И привел империю к одному из высших триумфов в нашей истории – победе над Наполеоном.

В конце жизни он часто говорил, что отслужил 25 лет, а в армии после 25 лет дают отставку. От этих его рассуждений и родилась легенда, что самодержец российский лишь имитировал свою кончину и прожил до 1864 года в Сибири под именем старца Федора Кузьмича.

Кажется, кончина Павла I подавляюще подействовала на всех его сыновей, так что перспектива занять престол внушала им едва ли не ужас.

Отсюда и поведение двух братьев Александра I – Николая и Константина, которое казалось необычным и лицемерным В.И. Ленину, не понимавшему, как можно отказываться от власти. Надо вспомнить, что и сам Николай I в роковой день 14 декабря 1825 года готовился к смерти, однако не отступил, не столько даже умом, сколько «шестым чувством» понимая, что от его действий зависит судьба России.

Именно ответственность за судьбу России фактически и свела его в могилу, когда в разгар Крымской войны он вдруг осознал, что все его победы и достижения пошли прахом. «В плохом состоянии оставляю я тебе дела, Сашка», – совсем не немецкая фраза, сказанная им сыну перед смертью.

Александр II, уступая отцу в силе характера, упорно и целенаправленно двигался путем, который считал правильным, расплатившись за относительный успех реформ своей жизнью. В какой-то степени смерть царя-Освободителя стала своего рода искупительной жертвой, приостановившей сползание страны в революцию и междоусобицу.

Царь-Миротворец – Александр III, русский на 1/128 – воспринимался и воспринимается как своего рода квинтэссенция национальной традиции. И он тоже последовательно шел путем долга, оставив своему сыну и преемнику вполне благоустроенное и динамично развивающееся государство.

Фигура Николая II смотрится на фоне предшественников с особым трагизмом. Методичный и трудолюбивый администратор, худо-бедно, но умевший разрешать сложные проблемы и ситуации, он в какой-то момент просто устал нести бремя власти и отказался от нее, позволив убедить себя, что так будет лучше для России.

Биографии других Романовых добавляют дополнительные психологические и политические нюансы в определяющую для правящего семейства идею служения. Многие великие князья тоже пытались жить в свое удовольствие, конфликтовали с главой Императорского дома, превращались в либералов, но в критические для Родины моменты (или же просто становясь с годами мудрее) почти всегда возвращались на дорогу служения.

И снова роковой вехой все закончилось в 1917 году.

Отречение императора словно избавило династию от оков служения, превратив Романовых в одно из заурядных обедневших семейств Европы. Но еще более резко и трагично изменилась судьба России. «Самодержавие – Православие – Народность» срочно меняли на «Свободу – Равенство – Братство».

Не прижилось, точно так же как не прижились выбранные в качестве суррогатов государственного гимна «Марсельеза» с «Интернационалом».