Нерусские русские. История служения России. Иноземные представители семьи Романовых

Взяв после кончины матери бразды правления в свои руки, молодой царь, даже при всех явных пробелах в образовании, оказался хорошо подготовлен и к своей ответственной миссии, и к осуществлению уже назревших преобразований. Как писал В.О. Ключевский: «Реформа Петра сама собою вышла из насущных нужд государства и народа, инстинктивно почувствованных властным человеком с чутким умом и сильным характером, талантами… Реформа, совершенная Петром Великим, не имела своей прямой целью перестраивать ни политического, ни общественного, ни нравственного порядка, установившегося в этом государстве, не направлялась задачей поставить русскую жизнь на непривычные ей западноевропейские основы, ввести в нее новые заимствованные начала, а ограничивалась стремлением вооружить Русское государство и народ готовыми западноевропейскими средствами, умственными и материальными, и тем поставить государство в уровень с завоеванным им положением в Европе… Начатая и введенная верховной властью, привычной руководительницей народа, она усвоила характер и приемы насильственного переворота, своего рода революции. Она была революцией не по своим целям и результатам, а только по своим приемам и по впечатлению, какое произвела на умы и нервы современников»[12].

Осуществляя назревшие преобразования, Петр должен был иметь некую модель для подражания, и вполне естественно, что эту модель он позаимствовал именно из христианской Европы, а не из какого-либо азиатского царства вроде Турции или Китая. Другое дело, что все заимствования производились Петром достаточно критично и осмысленно. Более того, хорошо ознакомившись с европейской жизнью в ее искаженном кукуевском варианте, царь решил ознакомиться с первоисточниками, осуществив такое невиданное в русской истории дело, как путешествие за границу.

Ф.Я. Лефорт

В составе отправившегося в марте 1697 года Великого посольства Петр I следовал инкогнито, под именем урядника Преображенского полка Петра Михайлова. Факт этот не представлял особой тайны, но и не афишировался, что должно было, с одной стороны, обеспечить подобающее внимание принимающих, а с другой – избавить царя от излишнего внимания публики. Официально в порядке старшинства посольство возглавляли ближайший приятель монарха швейцарец Франц Яковлевич Лефорт (1655–1699), один из самых приближенных к нему аристократов Федор Алексеевич Головин (1650–1706) и, пожалуй, самый опытный из российских дипломатов того времени дьяк Прокофий Богданович Возницын (? – после 1699). Официальной целью миссии указывалось укрепление существующего антитурецкого альянса, хотя всем было понятно, что в данном случае можно обойтись без снаряжения такой многочисленной и представительной делегации. Известный дипломат Петр Павлович Шафиров (16691739) указывал, что действительные цели царя были иными. «1). Видеть политическую жизнь Европы, поскольку ни он сам, ни его предки не видели. 2). По примеру европейских стран устроить свое государство в политическом, особенно в воинском порядке. 3). Своим примером побудить подданных к путешествиям в чужие края, чтобы воспринять там добрые нравы и знания языков»[13].

Ф.А. Головин

П.П. Шафиров

Весьма убедительной представляется и прагматично-патриотичная трактовка Великого посольства, данная историком Н.Н. Молчановым: «Западная Европа была, да и остается сейчас, в неоплатном долгу перед нашей Родиной. Отправляясь с Великим посольством в Европу, Петр хотел что-то получить по этому долгу, хотя бы ничтожную компенсацию в виде освоения некоторых технических достижений Европы. Петр не создавал заново русскую цивилизацию, она существовала до него. Он стремился возродить ее на новой основе. Верно, что Петр ехал учиться. Но ехал с чувством собственного достоинства. Он знал историю (читал Нестора!) и понимал, что отсталость страны, как и ее прогресс, – преходящие исторические состояния, результат естественной неравномерности развития стран и народов. У него не было оснований для какого-то чувства извечной национальной неполноценности. И уж, конечно, ни в коем случае гений Петра не был подражательным. В этом легко убедиться, бросив взгляд на то, что представляла собой Европа во время Великого посольства и что именно брал Петр у Европы, точнее не брал, а покупал, и притом за очень дорогую цену»[14].

Первая продолжительная остановка Великого посольства имела место в Риге, где комендант города отказал Петру I в просьбе осмотреть фортификационные сооружения. Не без оснований считается, что этот эпизод укрепил царя в его антишведских настроениях, хотя, разумеется, сам по себе никак не мог послужить поводом для будущий войны со Швецией.