Нервные государства

Сразу после окончания Холодной войны было до конца не ясно, для чего сеть Интернет могла сгодиться в роли гражданской технологии, если не считать работу специалистов по информатике из научных учреждений. Запуск Всемирной сети в 1990 году стал началом короткого периода идеализма, в сравнении с которым трудно было представить что-то более отличное от паранойи предыдущей эпохи, двигавшей раннее развитие вычислительных сетей. Мечты об электронной демократии рисовали общественную жизнь, охватывающую всех и сразу. Главным препятствием для достижения этого был «цифровой раздел» между теми, у кого подключение есть и у кого нет. Следовательно, доступ в Интернет следовало рассматривать как базовое демократическое право. Так вычислительные сети стали представляться чем-то в духе эпохи Просвещения, продвинутой формой печатного станка или парламента, или, не исключено, даже комбинации их обоих. Так или иначе, предполагалось (оптимистически), что у них появится представительская демократическая функция.

Сегодня Интернет прочно зарекомендовал себя гражданской технологией, посредством которой мы совершаем покупки, общаемся, встречаемся и получаем доступ к любому «контенту». Распространение смартфонов в XXI веке привело к тому, что проблема «цифрового раздела» уже не так существенна. Благодаря растущему разнообразию физических цифровых инструментов мы также находимся на связи со своим городским окружением, материальными приспособлениями и телами, подчас способами, почти нам незаметными. Но что становится все более ясно теперь, когда оптимизм вокруг «киберпространства» и «виртуального общества» поутих, так это что Интернет сохранил в себе кое-что от своего военного назначения. Будучи на службе у крупного бизнеса вроде Facebook или у правительственных ведомств, он остается самым эффективным инструментом слежки, обнаружения и контроля.

То, как мы оплетены цифровыми сетями через приложения и площадки, основывается на обещании более эффективной координации: мир станет для нас не более понятным, а более послушным. Uber, к примеру, избавляет пассажира от необходимости знать номера такси, адреса или карту, заменяя это все технологией команды. Телепатия по Цукербергу – тоже одна из команд, позволяющая «пользователю» А отправить мысль гражданину Б с минимумом усилий и внимания. Конечно, в процессе этого компании, которые обеспечивают данные способы сообщения, стремятся изобразить себя столь необходимыми для социальной среды, что конечные средства контроля являются их прерогативой.

Цифровые сети определенно имеют возможность произвести новые формы познания, благодаря данным, что мы теперь регулярно оставляем о себе, но лишь малая часть этих сведений оказывается обнародована. Секретность Кремниевой долины привлекает теорий заговора не меньше, чем оборонные ведомства времен Холодной войны в 1950-х и 1960-х годах. По своей природе технология сетей Интернет предназначена не для поддержки научных идеалов основанного на фактах консенсуса и объективности, а для реализации военных представлений об эффективной координации, необходимой для победы. Ее ключевые преимущества заключаются в скорости и чувствительности к изменениям, что позволяет ей предоставлять знания, скорее необходимые для войны, нежели поддерживающие мир.

Между разумом и миром

Большинство пользователей смартфонов и Интернет знают, что эти технологии являются инструментами слежки, даже если мало кто из нас находит время об этом подумать. Бесплатные службы, такие как социальные сети или поисковые системы, имеют свой заработок за счет сбора и анализа данных, которые потом используют, продавая пространства для таргетированной рекламы. Как сказал эксперт по приватности Брюс Шнайер, «слежка является бизнес-моделью Интернета»[195]. Это вызывает ряд политических вопросов по поводу того, как эти компании воспользуются этой новой силой. В частности, Google, Apple, Facebook, Amazon и Uber получают беспрецедентные данные о наших мыслях, чувствах, перемещениях, взаимоотношениях и предпочтениях в таких деталях, какие никогда не были доступны традиционным социологам, статистикам или маркетологам. В сочетании с аналитическими алгоритмами способности «больших данных» к прогнозированию невероятны, а потенциал применения и злоупотребления вызывает опасения. Судьбоносные решения в том, что касается законодательства, управления персоналом, потребительского кредитования, контртерроризма и много чего еще, все могут приниматься исходя из анализа данных, но эта сила часто не видна и в основном кроется в непрозрачном коммерческом секторе[196].