Нервные государства

Первая мировая война оказала мощное влияние на теорию Зигмунда Фрейда о бессознательном, подведя его к вопросу о центральной роли удовольствия и сексуальности в его модели психики. За 25 лет до войны Фрейд уже разработал собственный подход к пониманию разума, основанный на положении, что поведение человека определяется животными позывами и инстинктами, среди которых самый важный – сексуальный. Мотивационную силу сексуальности Фрейд называл «принципом удовольствия». Его более известные теории, такие как эдипов комплекс, не кажутся нам научно обоснованными, однако Фрейд рассматривал их как проявление наших глубинных биологических инстинктов. Однако вызванные войной разрушения заставили Фрейда предположить, что у человеческой натуры есть и другая сторона, которую нельзя свести к принципу удовольствия.

Феномен, получивший известность под именем «контузия» (shell shock), проявлялся у солдат, вернувшихся с фронта в чрезвычайно нервном состоянии, часто доходившем до немоты и паралича. Некоторые страдали от физических тиков, отражавших пережитые или увиденные ими травмы. В то время подобное поведение нередко воспринималось как проявление трусости, и тысячи контуженных были расстреляны по законам военного времени. Однако после войны симптомы не прекращались. Пережив в окопах множество бомбежек, пострадавшие не могли адаптироваться к гражданской жизни и оставались в напряжении, как будто все еще жили под обстрелом. Подобные симптомы раньше наблюдались у выживших после крушения поезда, а потому были ассоциированы с физическим ранением. Однако эти солдаты Первой мировой не всегда имели раны. Наблюдая подобные случаи, Фрейд пришел к выводу о необходимости пересмотреть движущие силы человеческой жизни. В 1920 году он опубликовал знаменитое эссе «По ту сторону принципа удовольствия», где описал новую (и более мрачную) теорию бессознательного.

В этой работе Фрейд опирался на пример своего племянника, за которым он наблюдал, пока тот играл у себя в кроватке. Среди игрушек ребенка была катушка, обвитая ниткой, которую он раз за разом выбрасывал наружу и говорил «прочь», прежде чем притянуть ее за нитку обратно. Хотя малыш явно не желал на самом деле выбросить игрушку, Фрейд задавался вопросом, что заставляло его продолжать играть таким образом. «Неприятный характер переживания не всегда делает его непригодным в качестве предмета игры», – заметил Фрейд[120].

Похожим образом взрослых часто привлекают картины или театральные постановки, которые воспроизводят болезненные для них впечатления. Фрейд понял, что бессознательная часть психики его собственных пациентов постоянно возвращает их к прошлым травмам посредством снов и оговорок во время сеансов психоанализа. Исходя из этих примеров он пришел к выводу, что люди склонны к «навязчивому повторению» неприятных ситуаций, тем самым позволяя себе сменить роль пассивной жертвы на роль активного виновника. Подобное повторение дает нам ощущение контроля над ними, что часто может быть привлекательнее, чем удовольствие.

Фрейд находил то, что он описывает, действующим на бессознательном уровне. Определенно, жертвы боевых психических травм, которых он встречал в послевоенной Европе, были не властны над своими симптомами. Однако их как будто тянуло вести себя так же, как если бы они до сих пор находились в окопе, тянула какая-то сила, чего доктора и психиатры не могли понять. В дополнение к «принципу удовольствия», что заставляет нас удовлетворять свои желания, Фрейд предложил более разрушительный, саморазрушительный инстинкт, согласно которому мы стремимся «восстановить прежний порядок вещей», кроме того, наделяющий нас ощущением большего контроля над процессом[121]. Ученый утверждал, что мы готовы поступиться своими удовольствиями и безопасностью, даже вплоть до стремления к собственной гибели, покуда события развиваются по нашей воле. Это противоречит одному из фундаментальных принципов, на которых строится современное общество, а именно, – согласно Гоббсу, – что человеческие существа в первую очередь стремятся избегать страданий и продлевать собственную жизнь.

Спустя полвека после публикации работы Фрейда «По ту сторону принципа удовольствия» некоторые из симптомов, которые демонстрировали ветераны Первой мировой войны, стали наблюдаться в США среди солдат, вернувшихся из Вьетнама. Казалось, будто они постоянно заново переживали свой боевой опыт, вели себя агрессивно и непредсказуемо, при этом неспособны были описать словами, что они делают или чувствуют. Незначительных событий в повседневной гражданской жизни было достаточно, чтобы спровоцировать неадекватные реакции, как если бы пострадавшие до сих пор участвовали в боевых действиях. Психиатры 1970-х попытались исследовать и понять гормональные и неврологические причины данного синдрома, который получил имя посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). В 1980 году он стал официальным психиатрическим диагнозом.