Несчастливое имя. Фёдор Алексеевич

Девятнадцатого марта наконец-то вернулся в Москву переводчик шведского посольства Самуил Эосандер с разрешением короля Карла Одиннадцатого[137] обнажить головы перед царём. На тридцатое марта была назначена аудиенция. Целых три месяца пропали напрасно из-за пустых формальностей, которые играли столь важную роль в дипломатических отношениях.

Приём происходил, по обычаю, в Грановитой палате, куда царь приехал из Преображенского ещё засветло.

Торжественное шествие двинулось из посольского дома между двумя рядами стрельцов. Впереди ехал верхом капитан Пальмквист; за ним несли подарки, присланные царю королём, а царице — вдовствующей королевой Гедвигой Элеонорой. Всех подарков было тридцать два, они состояли из золотых и серебряных вещей: умывальник, сосуды для воды, ваза для конфет, корзины, кубки, чарочки и стаканы. Как особенно дорогие подарки были преподнесены большая, художественного литья, люстра с десятью подсвечниками из массивного серебра и искусственный фонтан красивой и редкой работы, который сам собой бьёт воду. Вдовствующая королева дарила царице различные предметы из благоуханного дерева алоэ, шкатулку с филигранной отделкой и драгоценными камнями, шесть расписных вееров, золотые часы, ночную юбку, вышитую серебром и синими шелками, и к ней ночную кофту и всякие женские галантерейные вещи.

За подарками ехал маршал посольства Герман фон Ферзей, потом следовали слуги, канслиеты, пастор, переводчик, лекарь, гофюнкер, секретари, нёсшие кредитные грамоты послов на голубой тафте, пажи, потом сами послы в царской карете и наконец собственная его королевского величества карета, окружённая драбантами[138].

В приёмной палате, где толпились царедворцы, послов встретил князь Андрей Хилков, проводивший их в тронную залу. Царь сидел на троне, украшенном двуглавым золотым орлом, под богатым балдахином, но держал скипетр с трёхглавым орлом, так и не решив, какой будет символом Руси.

Послы вступили в тронную залу с непокрытыми головами и остановились в десяти шагах от трона. Затем граф Оксенширн произнёс по-шведски приветствие и прочитал письмо своего государя. Царь встал, спросил о здоровье короля и позволил послам подойти к своей руке. Оксенширн изложил цель прибытия посольства, а царь велел спросить о здоровье послов. Потом окольничий Артамон Сергеевич Матвеев пересчитал подарки, за которые царь поблагодарил. В то же время к царской руке подходила посольская свита. Затем была принесена скамья, и послов пригласили сесть. Вновь членов посольства от имени царя спрашивали о здоровье, а они благодарили через маршала и переводчика. По окончании этой церемонии царь, пригласив послов вечером к столу, удалился.

С русской стороны вести переговоры остались Артамон Сергеевич Матвеев, Юрий Александрович Долгорукий, Михаил Юрьевич Долгорукий и Семён Алмазов.

   — Государь наш Карл Одиннадцатый пришёл в совершенный возраст, — начал граф Оксенширн, — и желает быть с царским величеством в крепком союзе. Видя этот союз, посторонние государи будут в страхе. Да и потому союз нужен, что общий всех христиан неприятель, султан турецкий наступил войною на королевство Польское, много городов взял, лучшей надёжнейшей крепостью Каменец-Подольск овладел, а царского величества рубежи от этих стран не в дальнем расстоянии. Как султан узнает, что между вашим и нашим государством заключён союз, то станет опасаться и намерения свои отложит, а король против этого неприятеля будет всегда помогать.

Затем граф принялся излагать жалобы на неисполнение со стороны русских некоторых статей Кардисского договора[139], начался спор, о чём прежде рассуждать: о союзе или неисполненных статьях Кардисского договора. Русские настаивали, что надобно начать с союза; послы возражали, что, не покончивши с прежними договорами, нельзя заключать новых.

   — Вы оперёд всего начали о союзе, а потома уже о неисполненных статьях договора, таки в этом порядке и ведите переговоры, — твердил князь Юрий Долгорукий.

Шведы поспорили, но уступили, стали говорить о союзе против турок и объявили, что король их обещал послать полякам на помощь пятитысячное войско. На что Артамон Матвеев ответствовал:

   — Пять тысяч очень мало. Великий государь желает, штобы король шведский стоял противу турка всеми силами заодно, а из-за пяти тысяч и союза заключать не для чего.

   — Но поляки сами у нас больше не просили, — возражал барон фон Тизенгаузен.

   — Чего у вас поляки просили, до того нам дела нет, — бурчал Долгорукий, — а теперича пусть король заключает союз с царским величеством стоять против султана всеми своими силами заодно.