Несчастный случай

Что-то монотонно и надрывно жужжало за соседней тонкой стеной мира, съежившегося до размеров Аниного тела. Улица впереди была пуста за исключением маленького шарманщика, тащившего за собой по другой стороне огромную размалеванную шарманку на колесах. Шарманка то пропадала, то вновь появлялась. Безжизненный скрип ее колес отдавался в ушах, наматывал Анин слух на оси.

Что-то плохое произошло с Аней. Чернота заклубилась внизу ее живота и распространилась по всему телу, парализовав движения и мысли. Аня затаила дыхание, ожидая, пока страх пройдет.

Ей нужно домой, выпить реладорма и уснуть. Тогда страх отпустит ее и займется кем-нибудь другим. Аня не понимала, что до дома несколько часов лету, а когда поняла, не смогла сделать ни шагу.

Вернее, одна треть Ани этого не понимала. Вторая старалась думать как можно меньше.

«Ничего особенного не происходит», — вяло втолковывала вторая треть первой. А третья треть была парализующей чернотой. Бежать Ане от них троих было некуда.

— Тебе нехорошо? — услышала Аня голос Мышки и ничего не ответила. Вторая треть не позволила. — Поехали спать, — сказала Мышка, и Аня наконец увидела ее — пятна лихорадочного румянца расцвели на восковой бледности лице, глаза запали и потемнели, на губах проступила и запеклась корка, как будто Мышка заблудилась в пустыне и не пила много дней.

«Неужели я выгляжу так же?» — испугалась Аня.

В ту же секунду Мышка пропала. Аня едва сдержалась, чтобы не закричать.

— Сейчас все пройдет, — появилась снова Мышка. Она просто наклонилась, чтобы завязать шнурок. — Станет посвободнее. Еще пару раз может накатить, но это не дольше минуты. К тому же ничего страшного не происходит. И я здесь, неподалеку.

Аня сделала первый шаг, потом второй.

По дороге на баржу ее отпустило. Концентрированное счастье на этот раз обернулось кошмаром. Не стоило удваивать дозу. «Так бывает», — бормотала Мышка.

Аня поняла, что сегодня отдохнула раз и навсегда. Праздник непослушания закончился.

Еще за сотню метров до баржи они увидели, что плавучий дом освещен с берега фарами полицейской машины. Рядом толпились люди в форме.

— Какая я все-таки умница, какая предусмотрительная — все наши вещи со мной. — Мышка тряхнула рюкзаком. — Ну что ж, прощай, маленький уютный плавучий домик. Вместе нам было хорошо.

В голосе Мышки не было никакого сожаления.

— Так где ты взяла ключ от баржи? — спросила Аня.

— Ладно тебе, все обошлось. Нас не застукали внутри. Познакомилась в первый вечер с одним хмырем в баре. Он действительно улетал в Москву. Студент Академии архитектуры и дизайна. Хотел притащить меня сюда перед самолетом — «подучиться русскому языку на практике», так он выразился. А у самого изо рта пахнет. Он чем-то смахивает на свои скульптуры. Про ключ я ему просто не сказала — не была уверена, что он согласится.

— Какое сегодня число? — отрывисто спросила Аня, услышав о самолете в Москву.

— Двадцать седьмое.

— Завтра утром наш самолет домой. Давай отправимся сейчас в гостиницу, переночуем там. Утром соберем вещи и во второй половине дня — мы в Москве.

Это самое разумное, что можно было сейчас предпринять. Мышка согласилась.

Все это время Аня и Мышка разговаривали шепотом, хотя полицейские вряд ли услышали бы их с расстояния в сотню метров.

Аня бросила прощальный взгляд на Вестеркерк, они развернулись и зашагали в обратном направлении.

— А как, интересно, называется наша гостиница? — спросила Мышка вслух, когда они отошли от баржи на достаточное расстояние.

— Ох! — произнесла Аня ошеломленно. — Не помню.

— Куда же мы идем?

Они продолжали шагать, перебирая разные названия, которые обычно дают гостиницам, но ни какое не казалось им достаточно знакомым.

Ане не было страшно, что они потерялись в чужом городе, — все запасы паники на ближайшую неделю она исчерпала сегодня, стоя у холодной сырой стены клуба «Готика». Но где же искать ее чемодан, на дне которого в косметичке лежат их обратные билеты?

— Гостиница стоит на площади, — говорила Мышка, когда они пересекали уже третью пустынную ночную площадь. Они не могли взять такси, потому что им нечего было бы сказать таксисту. И поэтому брели пешком.

— Подожди, — вдруг крикнула Мышка так, что Аня вздрогнула. — Из окна своей спальни я видела памятник. Он был освещен прожектором.

— Какой памятник? Кому?

— Какому-то мужчине — это точно. Там была подпись, но не человеческое имя, а ерунда какая-то. Вроде «Тутти-фрутти», «Хмели сунели».

Аня боялась поверить.

— Мультатули, — выдохнула она. — Это писатель. Теперь мы возьмем такси.

Таксист сам назвал им площадь. А гостиница называлась «Бельведер».

Они высадились перед многоэтажным желтым зданием, построенным в начале века в экспрессивной манере «амстердамской школы», и узнали в нем свою гостиницу. Мультатули, освещенный прожекторами, казалось, готов приветственно помахать им рукой.

Аня направилась к двери и тут же отпрянула.

Сквозь стеклянную дверь она увидела Криса и Питера. На их лицах застыла печаль. Они скорбно кивали в ответ на вопросы полицейского.

— Неужели они нашли нас? — испугалась Мышка и снова перешла на шепот.